У меня останавливается дыхание.

– Пошли отсюда, – говорит Уорнер. – Кенджи уходит из поля зрения, и я уже не смогу удерживать его энергию. Надо убираться.

– Я не могу уйти. Я не брошу Кенджи вот так запросто, нет…

– Тогда он попытается убить меня, любовь моя. И если я веду себя с тобой иначе, могу сообщить тебе, что в общих случаях я вряд ли буду спокойно стоять и просто наблюдать за тем, как кто-то совершает попытку отобрать у меня жизнь. Так что если ты не хочешь наблюдать, как я застрелю его первым, предлагаю поскорее удалиться отсюда. Я уже чувствую, как он сделал круг и теперь начинает снова приближаться к нам.

– Нет. Ты можешь уходить. Тебе действительно лучше уйти. Но я остаюсь здесь.

Уорнер все еще стоит у меня за спиной.

– Что?!

– Иди, – говорю я. – Тебе надо возвращаться – и есть чем заняться. Тебе лучше уйти. Но я должна быть здесь. Мне необходимо все выяснить: что случилось с теми, кого я знала. И двигаться вперед мне тоже нужно, начиная именно с этого места.

– Ты просишь меня, чтобы я оставил тебя здесь? – Говорит он, даже не пытаясь скрыть своего удивления. – На какое время?

– Я еще сама не решила. Но я не уйду отсюда, пока не узнаю ответы на некоторые вопросы. И кстати, ты совершенно прав, – добавляю я, – Кенджи действительно такой: он может сначала выстрелить, а уже потом начать задавать вопросы. Поэтому будет лучше, если ты сам уйдешь отсюда. Я поговорю с ним сама и попытаюсь рассказать ему обо всем, что произошло. Может быть, мы сможем тогда сотрудничать все вместе…

– Что?!

– Ведь совсем не обязательно, чтобы это были только ты и я. Ты же сам говорил, что хочешь помочь мне убить своего отца и избавить мир от Оздоровления, верно?

Он медленно кивает, и я чувствую это своим затылком.

– Отлично. Итак… – Я набираю в грудь побольше воздуха и произношу: – Я принимаю твое предложение.

Уорнер застывает на месте:

– Ты принимаешь мое предложение.

– Да.

– Ты понимаешь то, что говоришь?

– Я не стала бы произносить такие слова, если бы не понимала их значение. Но я не уверена, что смогла бы сделать все это сама без тебя.

Я чувствую, что ему не хватает воздуха, и сердце его при этом забилось быстро и тревожно.

– Но сейчас мне очень важно узнать, кому еще удалось выжить, – настаиваю я. – И наша группа могла бы работать вместе. Так мы станем сильнее, и все будем сражаться за одну цель…

– Нет.

– Это единственный путь…

– Мне нужно идти, – говорит он и поворачивает меня лицом к себе. – Кенджи уже близко. – Он вкладывает мне в ладонь какой-то твердый пластиковый предмет. – Активируй этот пейджер, когда будешь готова. Носи его с собой, и я буду знать, где тебя можно найти.

– Но…

– У тебя есть четыре часа, – продолжает он. – Если я не услышу тебя после того, как истечет этот срок, я пойму, что ты в опасности, и тогда приду за тобой сам. – Он все еще держит меня за руку, прижимая пейджер к моей ладони. Это просто невероятное чувство, когда тебя трогает кто-то, кого ты не видишь. – Ты все поняла? – шепчет он.

Я киваю. Мне непонятно только, куда я сейчас должна смотреть.

А в следующий момент я замираю, меня бросает то в жар, то в холод, потому что он касается губами моих пальцев. Это длится всего одно мгновение, но когда контакт прерывается, я чувствую, как у меня начинает кружиться голова и подкашиваются ноги.

И как только я понемногу прихожу в себя, слышу знакомый шум электродвигателя и понимаю, что это уезжает Уорнер.

И теперь мне становится особенно интересно, на что же только что я так торжественно дала свое согласие…

Кенджи тяжелым шагом приближается ко мне, глаза его пылают лютой ненавистью.

– Какого черта? Куда он запропастился? Ты сама видела, в каком направлении он хотя бы пошел?

Я отрицательно мотаю головой и бросаюсь вперед, хватаю его за руки, стараясь поймать его взгляд.

– Поговори со мной, Кенджи. Расскажи мне, что случилось. Куда все подевались…

– Нет никаких «все»! – отрезает он, пытаясь отделаться от меня. – «Омега пойнт» разрушен, все разрушено, все погибли, все…

Он падает на колени, шумно вздыхает и роняет голову в снег, упираясь лбом в холодную землю. – Я думал, что ты тоже погибла… Я думал…

– Нет! – отчаянно восклицаю я. – Нет, Кенджи! Не может быть, чтобы погибли буквально все. Не все, правда?

Только не Адам.

Только не Адам.

Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-только-не-Адам.

Я еще что-то говорю, то есть я уверена в том, что говорю, но мне кажется, весь мир вокруг меня начал захлебываться кровью.

Пожалуй, я слишком переполнена оптимизмом насчет сегодняшнего дня.

Значит, все это время я просто врала самой себе.

Я же в действительности не до конца поверила Уорнеру. Я не могла поверить в то, что все в реальности так уж плохо, как он об этом мне рассказывает. Но сейчас я вижу правду, наблюдая агонию Кенджи. И действительность так больно бьет меня по голове, что мне чудится, будто я падаю назад и оказываюсь сразу же в своей собственной могиле.

Мои колени больно ударяются о жесткую землю.

– Пожалуйста, – умоляю я Кенджи, – пожалуйста, скажи мне, что выжил еще кто-то… Адам должен был тоже остаться в живых…

– Я вырос здесь, – говорит мне Кенджи. Он совсем не слушает меня, и сейчас я не могу узнать его грубый голос, наполненный болью и страданиями. Я хочу, чтобы вернулся тот старый, прежний Кенджи. Тот самый, который всегда знал, что надо делать, как и когда. Тот, кто всегда контролировал ситуацию. А этот, который находится передо мной, это не он.

Этот Кенджи буквально пугает меня.

– Вот это и была вся моя жизнь, – продолжает он, глядя куда-то в центр кратера, где когда-то располагался «Омега пойнт». – Единственное место… и все его обитатели… – Он начинает задыхаться, и его пробивает сильный кашель. – Все они были моей семьей. Моей единственной семьей…

– Кенджи, прошу тебя… – Я пытаюсь встряхнуть его. Мне нужно, чтобы он вырвался из своего горя прежде, чем я сама поддамся его настроению и впаду в отчаяние. Мы должны двигаться вперед, а для этого надо хотя бы уйти отсюда, чтобы не видеть этого кошмара. Но тут я начинаю понимать, что Кенджи сейчас все равно, ему на все наплевать. Он умышленно ходит тут, ему хочется подвергать себя опасности. Он хочет принять бой. Он хочет погибнуть.

Но я не могу допустить этого.

Кто-то должен овладеть ситуацией и срочно принять необходимые меры, и, похоже, я тут – единственный человек, который в состоянии что-то исправить и помочь ему.