Тут Кенджи набирает в легкие воздух и резко выдыхает.

– Вот тогда Касл сказал нам, что они слышали, когда находились на базе, будто бы силы мобилизуют для воздушного налета на «Омегу пойнт». Они собирались забросать бомбами весь район, надеясь, что если закидают ими все вокруг, тогда то, что находится под землей, разрушится само собой, земля просто «сложится». Никто не сможет выбраться наружу и спастись, а все, что мы строили долгие годы, будет уничтожено навсегда.

Я чувствую, как он весь напрягся, идя рядом со мной.

Мы ненадолго останавливаемся, но очень скоро я чувствую, как Кенджи снова начинает тянуть меня вперед. Мы снова ныряем в холод и ледяной ветер, я вся сжимаюсь изнутри, противясь погоде и создавая некую защиту от горечи и боли его слов.

– Очевидно, они пытали кого-нибудь из тех, кто был ранен в сражении, и выведали у него расположение нашего подпольного центра, – говорит он. – Ну а потом все равно добили всех. – Он горестно качает головой. – Мы понимали, что у нас мало времени, но все равно решили рискнуть. Мы находились уже недалеко от базы, и мне удалось завладеть одним из танков противника. Поэтому отправились сразу же в «Омегу пойнт», надеясь, что успеем предупредить своих. Хотя в глубине души, конечно, мы все понимали, что из этого у нас ничего не получится. Самолеты уже летели над нашими головами. Они стартовали раньше.

Неожиданно он начинает смеяться, но это, похоже, вызывает у него очередной приступ боли.

– И по какой-то дикой случайности, так сказать, по милости судьбы-злодейки, не успели мы проехать и пары километров, как наткнулись на Джеймса. Ему каким-то образом удалось выбраться наружу, и он торопился на поле боя принять участие в сражении. Бедный ребенок! Он намочил штаны, так ему было страшно, но нам гордо заявил о том, будто ему надоело, что его каждый раз оставляют, когда уходят на важное дело. И добавил, что тоже хочет воевать вместе со своим братом. – Голос у Кенджи предельно напряжен. – Самое страшное и невероятное, – продолжает он, – что если бы Джеймс послушался нас и остался в «Омеге пойнт», где, как мы считали, он будет в полной безопасности, погиб бы вместе со всеми остальными. – Кенджи снова нервно смеется. – Но получилось так, как получилось. Мы уже ничего поделать не могли. Нам пришлось остановиться и только молча наблюдать за тем, как они забрасывали бомбами наш тридцатилетний труд, как убивают всех тех, кто оказался слишком стар или слишком молод, чтобы оказать им сопротивление. Потом они расправились с теми, кто еще оставался на поле боя. – Он крепко сжал мне ладонь. – Я прихожу сюда каждый день, – говорит Кенджи. – Я надеюсь, что, возможно, кто-то все же может появиться. Или же мне повезет обнаружить нечто такое, что смогу забрать с собой и потом как-то использовать. – Он замолкает, его переполняют эмоции. – И вот тут появляешься ты. Такая дикость, что я до сих пор до конца не могу поверить во все это.

Я сжимаю в ответ его пальцы – на этот раз достаточно нежно, и прижимаюсь поближе к нему.

– С нами все будет в порядке, Кенджи. Я обещаю. Мы будем держаться вместе. Мы пройдем через все испытания.

Кенджи высвобождает свою руку, чтобы обхватить меня за плечи и прижать покрепче к себе. Он начинает говорить, и на этот раз голос его звучит более мягко:

– Что с тобой случилось, принцесса? Ты стала какая-то другая.

– В плохом смысле?

– В хорошем. Как будто ты подросла и стала носить лифчик, как взрослая.

Я громко смеюсь.

– Я вполне серьезно, – улыбается Кенджи.

– Ну… – Я молчу, потом добавляю: – Иногда становиться другой даже лучше, правда?

– Конечно, – подтверждает Кенджи. – Да, наверное, ты права. – Он снова замолкает. – Ну а теперь ты мне расскажешь, что случилось с тобой, да? Потому что последний раз, когда я тебя видел, тебя запихивали на заднее сиденье в танк противника, а вот сегодня ты приходишь сюда вся такая свежая – только что из-под душа, в беленьких новых кроссовках, причем прогуливаешься не одна, а с Уорнером, – говорит Кенджи, отпуская мои плечи и снова завладевая моей рукой. – Это все никак у меня в голове не укладывается.

Я медленно выдыхаю, чтобы успокоиться. Как странно слышать голос Кенджи, понимать, что он тут, рядом, но при этом не видеть его. Со стороны, наверное, похоже на то, будто я сейчас собираюсь исповедоваться ледяному ветру.

– Андерсон стрелял в меня, – говорю я.

Кенджи останавливается возле меня. Я слышу его тяжелое дыхание.

– Что?!

Я киваю, хотя он меня сейчас все равно не видит.

– Меня тогда повезли не на базу. Солдаты доставили меня к Андерсону. Он поджидал меня в одном из домов на неконтролируемой территории. Мне показалось, что ему хотелось встретиться со мной с глазу на глаз, чтобы рядом больше не было никого постороннего, – сообщаю я Кенджи, вместе с тем умышленно не упоминая про маму Уорнера. Такие семейные тайны мне не принадлежат и существуют не для передачи третьим лицам. Вместо этого я говорю: – Андерсону хотелось отомстить мне за то, что я сотворила с его ногами. Он стал калекой. Когда я увидела его, он был с тростью. Но прежде чем я успела разобраться, что к чему, он просто вынул откуда-то пистолет и выстрелил в меня. Прямо в грудь.

– Вот черт! – Кенджи шумно выдыхает.

– Я очень хорошо все это помню. – Тут я задумываюсь на секунду, но потом продолжаю: – Как я умираю. Это было самое невыносимое, самое болезненное мое состояние. Страшнее и хуже этого я ничего еще не испытывала. Я не могла кричать, потому что у меня были задеты легкие, и их заливала кровь. Ну, не знаю. Я просто должна была лежать там на месте, пытаясь вздохнуть, надеясь на то, что все это скоро кончится и я умру. И все это время, – говорю я, – все время я думала о том, что провела свою жизнь как трус, и это ни к чему не привело. И я уже тогда знала, что если мне представится возможность повторить все с самого начала, я обещаю себе, что навсегда перестану малодушничать.

– Да, все это, конечно, замечательно и весьма трогательно, – замечает Кенджи, – но как тебе удалось выжить, черт побери, если тебе выстрелили прямо в грудь? – требует он ответа. – Ты сейчас должна быть трупом.

– Да, конечно. – Я прокашливаюсь. – Да, но дело в том, что Уорнер спас мне жизнь.

– Да ты шутишь?!

Я стараюсь не рассмеяться.

– Я вполне серьезно, – настаиваю я и в течение следующей минуты рассказываю ему о том, как в доме случайно оказались наши девушки и как Уорнер умолял их спасти меня и сам использовал для этого их силу. Как Андерсон преспокойно уехал по своим делам, оставив меня умирать, и как Уорнер забрал меня с собой на базу, где все это время прятал и помогал быстрее восстановиться. – Между прочим, – говорю я Кенджи, – совершенно очевидно, что Соня и Сара до сих пор живы. Андерсон взял их с собой в столицу. Он хочет заставить их служить себе в качестве своих личных целительниц. Возможно, он уже сделал все возможное, чтобы вынудить их вылечить ему ноги.