– Если уж пошли подобные сравнения, то человечество использует атомную энергетику, а отработанное ядерное топливо хранит, хотя оно тоже представляет потенциальную опасность, – возразил профессор.

– Накопим таких отходов, а они потом возьмут и рванут, превратив землю в массивную черную дыру. – Абрамов покачал головой.

– Так ты согласен, Ваня?

– Категорически нет. Я думаю, надо снова устроить общее собрание работников Института, подвести итоги проделанной работы и обрисовать перспективы и потенциальную опасность использования «Слез Рузы». Мне кажется, люди не согласятся с вами. Хотя вы руководство, вам виднее.

Иван вышел из палаты. Профессор проводил его взглядом, в котором промелькнул упрек, посмотрел на сталкера.

– А ты что думаешь, Захар?

– Я соглашусь с Иваном Алексеевичем, надо спросить людей.

– В Зону пойдешь снова? К Гиблому озеру? Мы возьмем много людей и военных, чтобы не получилось, как в прошлый раз. Чтобы было максимально безопасно, насколько это возможно в Зоне. И я сам тоже пойду.

Сталкер в изумлении поглядел на профессора.

– Зачем? Вам-то точно этого делать не следует.

– Хочу своими глазами посмотреть на те стихии, что создают «Слезы Рузы», – сказал профессор. – Может быть, это звучит несколько безумно, но… Меня всегда интересовало, как появляются артефакты. С помощью каких неведомых сил? Один раз, помнится, мы наблюдали рождение «комариной плеши». Но до сих пор механизм явления не ясен. И ведь сколько лет существует Зона, а человечество ни на шаг не приблизилось к разгадке.

– И вы тоже вряд ли разгадаете все это, Дмитрий Владимирович, – заметил Захар. – Вам не нужно идти в Зону.

– Если я не пойду, никто не пойдет, Захар. Понимаю, что с какой-то стороны этим вынуждаю людей идти со мной. Но если нам удастся добыть эти артефакты… Мы перевернем весь мир. Изменим его в лучшую сторону, я уверен.

Зарубину припомнилась одна известная цитата по этому поводу. Профессору, видимо, тоже.

– Да-да, знаю. Благими намерениями…

– Если вы так уверены, что это может сделать человечество лучше, то я пойду с вами, – сказал сталкер.

– Спасибо, Захар.

В актовом зале было шумно. Все обсуждали произошедшие накануне нападение на Институт и взрыв в операционной. Появился Лазарев, и гомон поутих.

– Друзья, коллеги, мы сегодня собрались, чтобы решить дальнейшую судьбу эксперимента.

– Разве не из-за вчерашнего? Если вдруг нападения повторятся? Причастен ли к этому Боровой? – посыпались из зала вопросы.

Дмитрий Владимирович поискал глазами Абрамова, но начальник службы безопасности не обнаружился.

– Насколько мне известно, Боровой непричастен. Вчера Максим Денисович погиб во время экстренной операции, когда у него внезапно отказали печень и другие жизненно важные органы.

И тут в зале наступила мертвая тишина. Видимо, те, кто был в курсе неудачной операции Абрамова, новость до остальных не донесли.

– Помнится, на первом собрании вы упоминали, что Боровой, воспользовавшись служебным положением, проверял действие «Слез Рузы» на себе, что он полностью излечился. Теперь выясняется, что эффект был мало того что не пролонгированным, так еще и привел к нарушению функционирования организма? – спросил один из сотрудников.

– Что будет с остальными нашими пациентами, которых мы уже излечили? – присоединился кто-то с тревогой в голосе.

– Тише, коллеги. – Профессор поднял вверх руку, чтобы успокоить взволнованную публику. – Эффект от излечения никуда не денется. Разрушительное действие артефактов начинается, когда они полностью разряжаются. То есть, по сути, «не повезло» последним пациентам. Например, одному из бандитов, который совершенно спонтанно попал под эксперимент по восстановлению здоровья с несовместимыми с жизнью ранениями. Излечение, надо заметить, состоялось. После этого полностью разряженная «Слеза Рузы» взорвалась.

– А как же случай с Боровым?

– Этот случай неординарный. Максим Денисович проглотил один из образцов, и в течение многих дней камень оставался в его желудке. Могу предположить, что начался какой-то процесс омоложения, потому что по всем параметрам показатели состояния организма Борового приблизились к показателям полностью здорового двадцатилетнего молодого человека. На это артефакт отдал всю свою энергию.

– Однако это не объясняет, почему начался откат. Если бы камень взорвался внутри Борового, это было бы понятно. Почему у него произошли необратимые изменения в организме?

Лазарев помолчал, понимая, что на этот вопрос у него нет уверенного ответа.

– У Ивана Алексеевича, к сожалению, сейчас отсутствующего, имелась одна гипотеза. Не знаю, имею ли я право ее озвучивать… Наверное, пусть все-таки он сам расскажет, когда появится. Сам я сейчас могу только предположить, что, возможно, на низком заряде проявилось отравляющее воздействие артефакта на организм. А может быть, артефакт начал забирать свою энергию обратно, разрушая тем самым организм. Тут можно что угодно предположить. Не уверен, что мы в нынешней ситуации сможем провести эксперименты, чтобы докопаться до истины. Даже используя в качестве подопытных – крыс. Тут возникает огромный риск для научного персонала.

Лазарев сделал паузу. В зале вновь зашумели. Кто-то возмущенно. Кто-то разочарованно.

– Друзья. – Профессор, подняв руки, опять призвал всех к тишине. – Как бы там ни было, я по-прежнему считаю свойства «Слез Рузы» уникальным явлением. У нас есть артефакты, которые оздоравливают организм, но такого эффекта, мощного и быстродействующего, даже и близко нет ни у одного из них. Будущий вклад «Слез Рузы» в выздоровление человечества бесценен. Нам нужно только довести наш эксперимент до логического конца. Выявить все свойства артефактов. Научиться просчитывать размер «заряда». Это все возможно сделать статистически, проведя более масштабное исследование, не с сотней больных, как сейчас, а как минимум с тысячей. Мы получим более точные данные, которые помогут максимально обезопасить использование «Слез Рузы».

Ученые с интересом слушали профессора. Разочарование от того, что их эксперимент, как они посчитали, провалился, исчезло.

– Но как мы продолжим исследования? У нас нет больше образцов!

– Я собираюсь организовать новую экспедицию, – сказал Лазарев. – Экспедиция эта будет сложной. Придется идти в самое опасное место Зоны. Я уже послал запрос в главное отделение Института с просьбой прислать новое оборудование и самое последнее обмундирование для сталкеров и военных. Ответ придет через дня два-три, но уже есть предварительное одобрение.

Профессору зааплодировали. Он улыбнулся и наконец увидел Абрамова. Тот, в военной форме, стоял в самом конце зала у выхода, скептически скрестив руки на груди.