– Что это?

Он провел пальцем по пластырю на ее пятке.

От этого прикосновения по ее ноге пробежали теплые волны.

– Просто… – Нет, она решительно не могла думать, когда его пальцы гладили ее ногу. – Я напоролась на гвоздь пару дней назад.

Он поднял голову и внимательно посмотрел на нее. Между его бровями появилась морщинка.

– Ржавый гвоздь?

– Я сделала прививку от столбняка, – заверила она его, а потом закатила глаза. Она действительно мастерски умела испортить любой интимный момент.

На его щеках появились ямочки, и она решила, что он старается сдержать улыбку.

– Это хорошо. Я рад, что вы сделали прививку. Рана не болит?

– Нет, – сказала она, протягивая руку за босоножками.

– Я возьму их.

Он просунул руку сквозь ремешки, а потом сунул пальцы в передний карман, так что сверкающие босоножки болтались у его запястья.

Эдриэнн не знала, смущена ли она или тронута. Она остановилась на смущенно-тронутой, когда он протянул ей свободную руку. Они побрели по пирсу до самого конца, где волны разбивались о сваи и покрывали деревянные доски мелкими солеными капельками.

– Расскажите мне про каноэ.

Уилл не делал плавных переходов от одной темы к другой. Он либо говорил о чем-то приятном, либо задавал вопросы в лоб. Ей придется привыкать к его честности и отсутствию тайного умысла. Все высказывания Эрика имели скрытый смысл, и ей приходилось очень осторожно подбирать слова, зная, что в какой-то момент он припомнит ей их.

– Это было путешествие на каноэ, организованное больницей, где Эрик планировал проходить ординатуру. Они пригласили всех – как муж любил говорить, – всех тех, кто что-то собой представлял. – Эдриэнн закатила глаза. – Это была экскурсия под девизом «сольемся с природой».

Она остановилась у конца пирса и положила локти на потертые перила.

– Эрик, естественно, ухитрился попасть в число приглашенных, хотя он даже еще не был принят в ординатуру. Он обхаживал заведующего хирургическим отделением, кормил его дорогими ужинами, которые мы не могли себе позволить, и таким образом обеспечил нам место в этой поездке.

Уилл приблизился и облокотился о перила рядом с ней. Эдриэнн улыбнулась, когда он принялся ковырять указательным пальцем трещину на доске – так же, как он это делал тогда, на качелях.

– Короче, наше каноэ перевернулось в ледяной воде. Мы уцепились за толстую ветку дерева, но частично находились в воде. Кто-то из соседнего каноэ бросил нам спасательный плот и крикнул Эрику, чтобы он привязал его к ветке дерева и они смогли добраться до нас. Они кричали, чтобы я начала забираться в плот первой, пока Эрик будет поддерживать меня. Но он забрался в плот первым, и когда тот начал опрокидываться, он крикнул, чтобы я держалась за ветку, а остальные подплывут и снимут меня. Позже он рассказывал, что это несчастный случай, что я просто выскользнула у него из рук. Но все знали правду.

Она плотно обхватила ладонями перила, словно напоминая себе, что твердо стоит на земле. Но, к ее удивлению, Уилл просунул пальцы под ее ладони, и его прикосновение было успокаивающим и надежным.

– Вода бурлила вокруг моей головы. Я не полностью находилась под водой, но сила течения была огромной, и с каждым вдохом мне казалось, что в мои легкие попадает все больше воды. Ногами я едва доставала до камней на дне реки. И всякий раз, когда мне казалось, что я могу встать и отцепиться от дерева, течение уносило камни у меня из-под ног.

– Неудивительно, что вы так боялись плыть на лодке.

Он перевернул руки, лежавшие под ее ладонями, и переплел ее пальцы со своими. Он поэтому просунул руки под ее ладони, а не накрыл их сверху? Или, может быть, он хотел, чтобы она знала, что не все мужчины такие, как ее бывший муж? Некоторые не отпустили бы ее. За некоторых можно было бы держаться, и они не оттолкнули бы ее.

– Таким образом, все видели проявление мужества Эрика. Заведующий хирургическим отделением отчитал его на глазах у всех. Он даже сказал, что Эрик является примером того, кого они не хотят видеть в своей больнице. А Эрик во всем обвинил меня.

– Это должно было бы вызвать у вас некоторое удовлетворение. Он получил то, чего заслуживал. Показал себя в истинном свете перед людьми, на которых так старался произвести впечатление.

Эдриэнн покачала головой.

– Возможно, я должна была бы чувствовать это. Некоторое злорадство. Но я просто очень расстроилась. Я снова получила доказательство того, что мужчина, которого я выбрала в мужья, не может защитить меня. И даже не хочет.

Неожиданно их внимание привлек шум, поднявшийся справа. Звук наматывающейся лески и приглушенный шум людских голосов, собравшихся вокруг старого рыбака, отвлек Эдриэнн от ее мыслей. Рыбак сражался с рыбиной, от веса которой удилище согнулось почти пополам. Волна возбужденных криков прокатилась по пирсу, привлекая всеобщее внимание. Вскоре собралась целая толпа и стала смотреть, как рыбак водит удилищем вверх, потом вбок, пытаясь вытащить из воды свой приз.

Что-то белое выскочило из воды, и Эдриэнн вскрикнула. Это было огромное создание. Слово акула пронеслось по толпе, и люди расступились. Только несколько человек остались рядом с рыбаком, чтобы помочь ему вытащить чудовище на пирс. У Эдриэнн заболела рука, она посмотрела вниз и увидела, что пальцы Уилла побелели. Она постаралась ослабить свою хватку, но когда акула перемахнула через перила и шлепнулась на доски, снова вцепилась в руку Уилла.

– Она очень большая?

– Вероятно, фута четыре.

– А что рыбак будет с ней делать? Это безопасно – находиться рядом с акулой?

– Это опасно для акулы. Она станет ужином.

Эдриэнн уставилась на огромное мясистое чудовище с широкой пастью.

– А они съедобны?

Уилл улыбнулся ей.

– Да. Очень даже хороши. Особенно для детей.

Ее внимание переключилось с серого монстра на Уилла.

– Почему для детей?

– Нет костей. Знаете, люди всегда боятся давать детям рыбу из-за костей. А у акул их нет. И никакой опасности подавиться.

Она очень долго изучала его лицо. Постепенно возбуждение, только что охватившее всех, утихло. Эдриэнн представила себе Уилла в роли отца, берущего с собой в лодку сына или дочь и учащего их отличать съедобную рыбу от несъедобной, которую нужно выбрасывать за борт. Она легко могла представить себе его в этом амплуа. Папа. Это очень ему подходило.

И тут – прямо в этот момент – она отступила. И эмоционально, и физически. Эдриэнн сделала шаг назад, скользнув босыми ногами по гладкому мокрому дереву.

Уилл нахмурился.

– Вы в порядке?

– Да, – солгала она. – Просто устала. Знаете, как Золушка в полночь.