Я осторожно спросила:

– А вы не могли бы повторить хоть один из вопросов, которые этот замечательный полицейский задает Яде?

Женщина задумалась.

– В основном об Эве спрашивает. И даже не о самой Эве, а о людях, с которыми она общается. В том числе о соседях…

Гостья моя вздохнула, пригубила винца, поглядела на кошек, нежившихся в саду, еще раз вздохнула и продолжила:

– Из-за этого полицейского она так старалась, что за несколько недель научилась свободно говорить, хотя весь год толком объясняться по-английски не умела. И теперь, когда в доме собираются Эвины английские подружки, Ядя все понимает. Вот и спрашивает меня – как быть? Подслушивать нехорошо, а полиции доносить еще хуже. Я и не знаю, что ответить… Они-то думают, что Ядя ничего не понимает, и болтают открыто обо всем. И выходит, она подслушивает…

– А если даже и так, что же здесь плохого? – холодно поинтересовалась я.

– Ну что пани такое говорит! – ужаснулась пани Гонсовская. – Некрасиво…

– А бабу убивать красиво?

Вот, вырвалось слово, и гостья моя так и подскочила.

– Какую бабу? Как это убивать? Езус-Мария!

– «Как, как». Я ведь говорила об этом пани. Убили женщину в Голландии, теперь по всей Европе ищут убийцу, а у следователей получается, что убийца знаком с Эвой Томпкинс. Вот и пытаются выйти на него. Представляете, сколько у них работы! Причем дело очень тонкое, всех знакомых проверяют деликатно, а то найдется дура и ляпнет убийце, что о нем расспрашивали. И готов еще труп. У него рука не дрогнет, пани, поверьте мне. Так что Ядя правильно делает, что обо всем говорит полицейскому. И не верю я, что он охаживает девушку лишь в профессиональных целях.

– Вы так думаете? Но ведь она в него втюрилась!

– А он в нее не мог? Пани вон какая интересная женщина, дочка, должно быть, тоже не урод.

– У меня с собой фотография… Торопливо покопавшись в сумочке, женщина вытащила фото.

Прелестное личико! Если такая девушка сомневается, может ли понравиться парню, то я уж и не знаю… Надеюсь, девушка не горбатая, не колченогая, фигура в порядке?

На всякий случай уточнив про горбатость и получив заверения, что и фигура в порядке, и горбика нет, я с чистой совестью успокоила пани Гонсовскую, да и сама успокоилась. И если этот, как его, Джеймс упустит такую девушку, то будет последний дурак. Но, насколько мне известно, английская полиция не набирает кретинов в свои ряды.

Но больше всего меня заинтересовали знакомые миссис Томпкинс. Мне ведь тоже не мешает знать, какие тучи сгущаются над моей головой. Было бы очень полезно поговорить с Ядей лично. Нет, в Лондон не поеду, но для чего-то существуют же телефоны?

Мое предложение пообщаться с ее дочерью пани Гонсовская восприняла с энтузиазмом.

– Конечно, конечно же, дорогая пани! Я и сама хотела вас об этом просить, да не осмелилась. Если бы вы могли… Только вот дорого стоят эти разговоры, а Яде часто звонить из дома Томпкинсов никак нельзя, у них сразу все на счетах обнаружится.

Я успокоила гостью – расходы меня не волнуют, звонить, конечно же, буду я. Только вот как выбрать удобный момент, чтобы Ядя могла свободно поговорить? Матери она звонит лишь тогда, когда никого нет в доме. А я как узнаю, что никого нет? Не могла бы пани Гонсовская рассказать мне подробно об образе жизни Ядиных хозяев?

Оказалось, Томпкинсы ведут весьма размеренный образ жизни. Хозяин уезжает на работу в половине девятого, хозяйка отправляется в город около десяти, и оба возвращаются после пяти, Эва немного раньше, ее муж попозже. Обедают, как правило, дома, потом она едет куда-нибудь на презентацию или выставку, а муж – в свой клуб. Так что почти весь день Ядя в доме одна. Выходит, конечно, за покупками, но в основном готовит и наводит чистоту. Так что, в принципе, я могу звонить в любое время.

Что я и сделала при первой же возможности.

* * *

Соме Унгер прекрасно знал, что на него открыта охота.

Он так и так собирался покончить с махинациями, поскольку понимал, что они не могут продолжаться бесконечно. И даже стал предпринимать осторожные шаги по свертыванию похоронного предприятия, когда на него налетела эта старая перечница Нелтье ван Эйк.

С перечницей он расправился без проблем. Все было сделано, как задумано, и прошло без сучка и задоринки. Казалось, ему удалось уничтожить все документы, где упоминался Соме Унгер, но увы. Выяснилось, гадина Нелтье записала имя где-то еще, так что полиция очень быстро все разнюхала. Впрочем, еще в самом начале аферы он предполагал, что может наступить момент, когда Сомса придется уничтожить. И вот теперь Сомсу конец, Соме исчезнет, а он перевоплотится в другую личность, в другого человека. Даже в двух человек. Не одновременно, конечно, а по очереди – сначала в одного, потом в другого. И лишь после этого сможет вернуться к своей настоящей личности и настоящему лицу. Вся легенда продумана до мелочей, ничто не вызовет подозрений. Он теперь богат и может зажить в свое удовольствие, ни в чем не нуждаясь.

Так-то оно так, если бы не одно «но». Был на этом свете человек, который видел его настоящее лицо.

В Зволле он допустил ошибку. Все из-за спешки, да и кто мог ожидать такого стечения обстоятельств? Словно специально эта проклятая баба дожидалась, сидя в темном автомобиле, когда он пройдет мимо. Словно намеренно желала разглядеть его лицо. И ведь всегда так бывает. Одна дурацкая ошибка – и все усилия могут пойти насмарку. Правда, в настоящее время ему ничто не грозит, может опознавать его хоть сто раз, все равно не узнает – настолько он изменил свой облик. Но позже, когда он заживет своей обычной жизнью… Ведь от случайностей никто не застрахован… И тогда ему конец. Нет, не стоит рассчитывать, что у этой бабы короткая память.

Бабу надо устранить – никакого сомнения.

Хотя и спешки особой нет. Пусть эта зараза исчезнет с лица земли одновременно с Сомсом. Причем никаких убийств, все должно выглядеть рядовым несчастным случаем. Или самоубийством. Или как нападение уличных грабителей, вон сколько их развелось в последнее время. Чтобы, не дай бог, у полиции не возникло подозрений…

Адрес проклятой бабы он знает, места знакомые. Сейчас эта идиотка где-то шляется по свету, но для сезона отпусков это дело обычное. Можно и подождать. Вернется домой, никуда не денется. Тут ей, сердечной, конец и наступит. Надо только заранее изучить окрестности ее дома, все распланировать. Судя по встрече в Зволле, баба любит порулить, так что самое простое – автокатастрофа со смертельным исходом. Уж машин-то бьется на польских дорогах – не счесть…

* * *

Я позвонила Роберту Гурскому.

– Понятия не имею, что они там комбинируют и что думает по этому поводу пан, но могу рассказать о том, что мне стукнуло в голову. Не о компьютерных махинациях, разумеется, тут я полный баран, а о взаимоотношениях между людьми. Есть у меня кое-какие соображения. Кое-что я узнала наверняка, до кое-чего доперла дедуктивным методом. И хотя с дедукцией я уже разок попала впросак, уповать на нее не перестала. Бзик у меня на почве дедукции. Теперь я, правда, поосторожнее в своих выводах, однако поделиться ими с вами могу. Пан желает послушать?