с обоих сторон выросли дополнительные ограждения. Я увидел, как на полянках растут огромные, метров в пять цветы, напоминавшие не то тюльпаны, не то цветущие кактусы.

— О, сейчас кого-то съедят, — буднично прокомментировал Фыонг, а я едва успел обернуться, чтобы заметить происшедшее.

Один из цветков шевельнул бутоном, хлопнул им, как пастью какой-то глубоководной рыбы, послышался сдавленный крик чайки, а в воздухе закрутились белые перья.

— Плотоядные⁈ Серьёзно?

— Он самый, — довольно кивнул Фыонг. — Большой Цветочек. Видимо, Основной Поток вынес семена.

— А ещё что у них есть?

— Что у них в оранжереях у пруда растёт — только демонам известно. Идёмте, поспешим.

В другой вольере колосились грибы. Именно что колосились — со всех сторон рос бамбук, а между ними, примерно такие же тонкие светлые ножки, только заканчивающиеся шляпками, которые слабо светились.

— Не смотри на них! — предупредил Фыонг. — Под шляпки не смотри. Вон, даже табличка есть. Это суккубский гриб. Потом неделю будут эротические сны про каких-то разноцветных феечек и полнейшее истечение ци.

— Да? А у меня про рептилоидов было, — признался Недо-Потрошитель. — Зелёные такие девушки… красивые, клыкастые.

Следующим событием было то, что фей-ю на полной скорости врезалась мне в щёку.

— Ай! Вот же зараза!

Летучая рыбёха отскочила, срикошетила на раскидистые листья древовидного папоротника, затем оклемалась, посмотрела на меня презрительно, укоризненно, снова взмахнула крыльями и улепётнула куда-то, слегка раскачиваясь. Ощущение было, как будто хлестанули со всего маху пучком крапивы — кожу зажгло, зачесалось, и вместе с тем я почувствовал лёгкое дуновение ци. Как будто небольшой укол, растекшийся по коже.

— Бодрит, правда? — усмехнулся Фыонг. — Идемте дальше.

А дальше мы пересекли ту самую просеку с пустой грунтовой дорогой, мельком взглянув на Основной Поток за спиной, и повстречали первого «ботаника»: задумчивый волосатый парень в светлой спецовке с рюкзаком и непонятным прибором с щипцами шёл к нам навстречу. Хмуро кивнул, а когда уже разминулись, окликнул нас:

— Не заметили случаем, в шестом вольере образец совершил гастрономический акт?

— Всенепременно совершил. Чаечку закушал, — кивнул Фыонг.

— Значит, датчик не врёт, — пробормотал он и зашагал дальше.

Дальше тропа пошла покрупнее, нам встретились две дамы в комбинезонах, общавшиеся на каком-то малоизвестном мне языке. Испанский, что ли? Я уже увидел двухэтажное здание, скрытое под раскидистыми деревьями, как вдруг дорогу в пятидесяти метров от нас пересекла какая-то призрачная тень.

— Стой! Опасно, — остановил нас Фыонг.

— Кто это?

— Баргест. Призрачный пëс. Лучше не встречаться — как минимум покусает.

— А как побороть, если чего?

— Только циановой. Щитом отбивать.

Пока ждали — стемнело, и стало совсем стремно и неуютно, ещë и дождь закапал. Ну, тем не менее, последние сотни метров прошли без особых приключений.

У дверей нас ждала молодая женщина. С короткой прической, мрачноватая, с кругами под глазами, но вполне симпатичная.

— Кто? — коротко спросил она.

— В смысле, кто ловить будет? Вот он, — тыкнул в меня пальцем Фыонг. — А…

Договорить ему не дали — меня подхватили за локоть, и несколько грубо повели в одиночку по этажам, открывая двери магнитной картой. Терпеть не могу, когда так делают, хоть женщина и была весьма привлекательной. Но я повиновался — следовал за ней, лишь успевая иногда поглядывать по коридорам. А коридоры были мрачные, на некоторых виднелся значок биологической угрозы, из каких-то пробивался тусклый фиолетовый свет.

— Интересно, чего вы тут растите… — ухмыльнулся я.

— Это к делу не относится.

Затем мы оказались в чем-то, напоминающим приемную. Крохотная, два на три комнатка, медлительный небольшой вентилятор на потолке, неуютный низенький стульчик и крохотный журнальный столик, на котором лежал залистанный до дыр журнал 1992 года «Достижения сельского хозяйства провинции Гуандун». В здоровом горшке рос бонсай, занимавший, наверное, добрую десятую часть площади комнаты. На стене висела композиция какого-то художника-сюрреалиста, я никогда не был силён в живописи, но, скорее всего — тот самый знаменитый извращенец, Сальвадор Дали. На двери кабинета висела табличка «Директор Ботанического Сада Киао Сяньфань».

А дверь в коридор захлопнулась, и провожающая безымянная дама меня оставила в одиночестве.

В общем, надо сказать, что журнал этот я прочитал почти от корки до корки. Но перед этим — примерно через минут пятнадцать, почувствовал неладное, я всё-таки встал и постучал в дверь, крикнул:

— Эй, есть кто?

Потом постучал в противоположную дверь коридора, подёргал за ручку — заперто.

— Это прикол какой-то да?

Ответа не было, отчего клаустрофобия всё-таки взыграла. А потом вдруг я понял, что это проверка на вшивость. Вспомнилось откуда-то из глубины памяти — на собеседованиях в крупные корпорации сплошь да рядом применяют подобные штуки, оставляя кандидата под камерами, чтобы потом узнать, как он ведёт себя в стрессовой ситуации. А эти ребята, похоже, заигрались в корпорацию. Ладно, так и быть. Ци отсутствовало, но, в крайнем случае, выбить дверь я смогу и без помощи своего «Брыка с копыт», подумалось мне. Это обычная офисная деревяшка, а не стальная заваренная фиговина. И не цинготный саркофаг, бр-р, аж страшно, когда вспоминаю… Да и телефон, похоже, ловил — вызвать на подмогу я в случае чего бы смог.

А во втором же крайнем случае… во втором крайнем случае — есть цветок бонсай. Но, как и в случае двери, портить казённое имущество я пока не решил. Решил… терпеть.

Культивация, мать её.

Фыонг позвонил через полчаса с незнакомого номера.

— Всё в порядке? Я спросил ваш телефон через Джея… Мы уже столько здесь стоим у ворот.

— Уходите. Это надолго. Доберусь обратно сам.

— Как скажете!

И снова я остался в одиночестве. Журнал был наискучнейший. Удобрения, методы полива, скучные статьи о селекции… Конечно, самой залистанной страницей была страница с фотографией, где улыбчивая розовощёкая колхозница в закатанных брюках и лёгкой