– Сколько еще точек?! – прокричал на самое ухо Белкиной Бондарев.

– Пять! – Тамара выбросила перед собой растопыренные пальцы и показала направление, куда надо плыть. – Там он должен был словить большущую рыбу!

Охранник, управлявший катером, поднес ко рту микрофон рации:

– Товарищ полковник, первый буй установлен.

– Доложите, когда ляжете на обратный курс.

Бондарев придержал качнувшуюся Белкину за талию:

– Большую рыбу, конечно же, должен был нацепить на президентский крючок водолаз из охраны?

– Не говори глупостей. Я циник, но не до такой степени, как ты. Рыбу забросили бы вместе с крючком.

– Держись за спинку кресла и ничему не удивляйся. Желания начинают сбываться на нашем водном трамвае, – таинственно посоветовал Бондарев, перебираясь ближе к корме.

Тамара неосмотрительно пропустила мимо ушей замечание насчет «желаний», присматривалась к открывавшемуся пейзажу, старалась не ошибиться:

– Здесь! – крикнула она и обернулась.

Охранник поднял на уровень груди буй и по кивку Бондарева бросил его за борт. В этот момент Клим ударом руки в спину отправил следом и самого охранника. Белкина застыла с открытым ртом, ее пальцы намертво сжали спинку сиденья. Через секунду в пене за кормой вынырнули буй и голова барахтающегося охранника. А Бондарев уже спешил к носу катера. Белкина заверещала, когда Клим приблизился к ней. Ей показалось, что сейчас и ее хладнокровно отправят за борт. Стоявший за штурвалом «серый костюм» резко повернул голову и тут же запустил руку в подмышечную кобуру.

– Дура! – только и произнес Клим, резко отстраняя телеведущую, и пригнулся.

Прозвучал выстрел. Просвистело у самого плеча Клима. Белкина тут же смолкла и присела, спрятавшись за спинку сиденья. Бондарев уже перехватил запястье стрелявшего. Тамара с ужасом смотрела на пистолет, выписывающий над ней на фоне безоблачного неба замысловатые фигуры.

Вновь громыхнуло, отстрелянная гильза покатилась по рифленому резиновому покрытию. Катер, предоставленный самому себе, криво взлетел на волну, чуть не черпанул бортом воду и помчал вдоль далекого берега. Бондарев уже опрокинул противника на невысокое ограждение, но вырвать пистолет не успел. Оружие упало на дно катера.

Клим грамотно уклонялся от ударов. Охранник бил свободной рукой, но каждый раз его кулак проваливался в пустое пространство. Бондарев был более тренирован и умел, однако противник – значительно моложе и немного сильней.

Белкина, затаив дыхание, смотрела перед собой – лежавший на мокрой резине пистолет был в расстоянии вытянутой руки от нее. Она стала на четвереньки, вытянула руку, трясущиеся от напряжения пальцы сошлись на рифленой рукоятке.

Понять, кто одержит верх, предсказать она не решалась. Мужчины сцепились намертво. Белкина поднялась и вытянула руку с пистолетом:

– Остановитесь! – закричала она, но это прозвучало совсем не грозно, а так, словно женщина крикнула: «Помогите!»

Бондарев лишь на одно мгновение отвел глаза от противника, встретился взглядом с черным зрачком пистолетного ствола и тут же получил удар в нос.

Динамик рации уже надрывался голосом полковника Сигова:

– Что у вас происходит?! Почему не отвечаете?!

Второго удара Клим уже не пропустил, он подцепил ногой охранника на уровне коленей и перебросил его через ограждение. Но «серый костюм» оказался «крепким орешком» – успел уцепиться рукой за стойку ограждения. Свободной рукой он пытался дотянуться до Бондарева, но пальцы ловили воздух.

Белкина застыла с пистолетом в поднятой руке. От волнения и страха все расплывалось перед ней, брызги окатывали лицо, мокрые волосы липли ко лбу.

– Вытащи его! – приказала она, лихорадочно пытаясь словить Клима в прыгающий прицел.

Бондарев, как показалось Тамаре, укоризненно покачал головой и абсолютно не укладывающимся в ситуацию тоном спросил у охранника:

– Плыть сможешь?

Тот что-то прокричал, Белкина не расслышала, что именно, но, скорее всего, это было просто матерное ругательство. Клим, не обращая внимания на пистолет, наведенный на него, одной рукой перехватил беспорядочно вращающийся штурвал, второй завел до упора рычаг сектора газа. Взревел мощный двигатель, нос катера поднялся над водой, вздыбилась за кормой пена.

Охранник еще цеплялся за борт, но участь его уже была предопределена. Скорость стала такой, что теперь он глиссировал, касаясь воды только каблуками туфель. Будь под ним вместо волн асфальт, он бы моментом «сточился» о него как старый кухонный нож. Пальцы разжались, «серый костюм» исчез в пене, чтобы потом вынырнуть далеко позади быстроходного президентского катера.

– Почему не отвечаете?! Что происходит?! – сорванный до хрипоты голос полковника Сигова летел из динамика рации.

Бондарев спокойно взял микрофон и произнес:

– Докладываю. Два человека за бортом. Продолжаем следственный эксперимент.

– Мудак! Если ты не...

Крик смолк – Клим вырвал провода рации. Не выпуская штурвал, он обернулся – Белкина широко раскрытыми глазами смотрела на текущую из разбитого носа Бондарева кровь, пистолет буквально танцевал в ее руке джигу.

– Дай сюда!

– Не подходи! Застрелю! Сейчас же верни меня назад!

– Поздно.

Тамара и сама не поняла, как это получилось. Бондарев резким движением вырвал у нее оружие из мокрых пальцев.

– Холодный, – и тут же приложил ствол к разбитому носу. – Ты же сама хотела отсюда вырваться. Так чего кричишь?

– На берег хочу, – уже всхлипывала Тамара.

– Не понял.

– Зачем ты это сделал?

– Какого подвига не совершишь ради красивой женщины.

Белкина часто заморгала, вжала голову в плечи. Первое желание – прыгнуть за борт она не решилась осуществить. Катер мчался так быстро, что казалось, он идет не по воде, а прыгает по мятой жести. Его трясло, даже зубы у телеведущей стучали.

Один из сторожевиков уже набрал скорость и шел на перехват. Огромные волны расходились от его хищного носа. А Клим и не собирался менять курс, уклоняться от столкновения. Стремительная громада сторожевика на мгновение заслонила низкое солнце, страшной тенью накрыла Белкину. Катер взлетел на поднятую кораблем волну и взмыл в воздух. На время этого затянувшегося полета, сопровождавшегося надрывным воем двигателя, у телеведущей чуть не остановилось сердце. Ей показалось, что катер превратился в реактивный самолет, только что оторвавшийся от бетонки. Но жесткий удар днищем о воду, вернул ее к реальности.

Сторожевик тем временем уже вырвался вперед и шел сближающимся курсом, на носу корабля у расчехленного крупнокалиберного пулемета застыла черная фигурка стрелка. Ствол смотрел на катер.