Вильяррубия оставил дверь незапертой, и Фалько недовольно сморщился. Непростительная небрежность новичка – особенно если не уверен, враг за тобой следует или друг. Или то и другое вместе. Он вошел и задвинул засов.

Явочная квартира помещалась в современном доме окнами на бульвар. Меблирована она была до крайности скудно, что не самым лестным образом говорило о том, сколь щедро Лисардо Керальт обеспечивал комфорт своих агентов. Вильяррубия, протянув антенну от стены до стены и перекинув через люстру, поставил рацию в открытом чемодане на стол в гостиной. Рядом пристроил аппарат Морзе, шифровальные блокноты и тетради с записями.

– Какая дальность? – поинтересовался Фалько.

– Достаточно, чтобы приняли в Тетуане. Оттуда перегонят в Саламанку.

При дневном свете, без пиджака и галстука радист выглядел совсем юным. Чистенький, гладко выбритый, с аккуратным прямым пробором. Несмотря на треугольник усиков, он больше походил на студента, чем на действующего агента. Фалько заметил у него на шее лиловатый кровоподтек – след от удара. Впрочем, Вильяррубия вроде бы не затаил зла. А если и затаил, то совсем немного. В самую меру. И смотрел на Фалько со смесью любопытства, уважения и опаски.

– Когда начнем передавать? – осведомился тот.

– Через три минуты, – ответил радист, глянув на часы.

Фалько протянул ему текст, который зашифровал заранее, используя как ключ справочник по морскому праву, и юноша внимательно вгляделся в колонки букв и цифр.

– Сложный?

Вильяррубия позволил себе улыбку уверенного в себе профессионала:

– Нет, нисколько. Я знаю систему кодировки Си-8. Новая, ты правильно сказал. И у красных ее еще нет.

– Я старался, чтобы в группах было не больше десяти знаков.

– Еще лучше.

Юноша присел перед аппаратом Морзе и надел наушники. Фалько отметил его спорую уверенность и понял, что ему не соврали насчет его квалификации. При всей своей молодости он производил впечатление знающего и умелого радиста.

– Полминуты, – сказал Вильяррубия.

Он снял часы с запястья и положил их перед собой. Фалько стоял рядом и наблюдал за ним.

– Время!

Ти, ти-ти. Ти, ти-ти. Ти, ти, ти-ти… Точка-тире. Точка-тире. Точка-точка-тире. Вильяррубия проворно стучал ключом, и звук шел быстрыми короткими отрезками. Он сосредоточенно водил пальцем по столбикам цифр, превращая их в механически передаваемые телеграфные знаки, для него лишенные значения и смысла. Однако Фалько знал, что, когда они дойдут до Тетуана и будут расшифрованы и вручены адмиралу – а также ведомству Лисардо Керальта, – те прочтут следующее сообщение:

Средства получил. Контакт партнером высшего уровня предполагаю сегодня вечером. Враждебным туристам может понадобиться кофе. Сообщу завтра час дня.

– Все?

Вильяррубия поднял голову. Фалько кивнул, и юноша выстучал точку – тире – три точки, после чего перевел коммутатор на прием. Он чуть подкручивал ручки настройки, ловя сигнал. До Фалько донесся слабенький писк ответной морзянки: три точки – тире – точка – тире. Конец связи. У Тетуана не было для них сообщения.

– Все, – сказал радист.

Он снял наушники и взглянул на Фалько, словно ожидая оценки. Тот снова кивнул:

– Хорошо сработано. Быстро и четко.

– Спасибо.

– Где тебя так поднатаскали?

Радист чуть помедлил с ответом:

– В Сеуте.

– Ваша база там или в Тетуане?

На этот раз пауза была продолжительней. Потом Вильяррубия качнул головой:

– Я не могу ответить на этот вопрос. Не имею права.

– Ну да, ну да… – Фалько покивал понимающе. Потом вытащил портсигар. – Будешь? Английские.

– Не курю.

Щелкнула зажигалка «Паркер-Бикон».

– Какого дьявола тебя понесло в полицию?

– Что плохого в полиции?

Фалько выпустил дым и скорчил гримасу:

– Вопрос в том, кто там служит и для чего.

Радист взглянул на него недоверчиво.

– Мне кажется, – сказал он, немного поразмыслив, – что такие, как ты, не имеют права кому-то читать лекции.

– А я – какой?

– А ты – шпион.

– Как и ты. По крайней мере, в настоящее время.

– Это не одно и то же. Я знаю, чем занимается Группа Грязных Дел.

– Да? И чем же?

Вильяррубия явно хотел что-то ответить, но промолчал.

– Ну, так чем же мы занимаемся? – не отставал Фалько.

Радист скривил губы – презрительно и почти вызывающе:

– Я ведь сказал тебе вчера, как о тебе отзываются.

– Редкая сволочь? – рассмеялся Фалько.

– Вот именно.

– Лекций тебе читать я не собирался, – улыбчиво и дружелюбно сказал Фалько. – Просто так уж получилось, что я не привык работать с полицейскими… Как правило, твои коллеги работают не со мной, а против меня.

Юноша задумался над его словами.

– У меня отец был комиссар полиции, – сказал он наконец.

– Был?

– Его расстреляли красные. В Малаге.

– Соболезную тебе.

– Он был полицейский и хороший человек.

– Ну ясно. Не сомневаюсь.

Вильяррубия поднялся, выключил рацию, отсоединил антенну. Фалько положил руку ему на плечо. Пришла пора погладить его по шерстке, подумал он. Заслужить преданность и благодарность. В том, что касается доверия, он привык действовать не приказами, а убеждением. Осечки не случалось почти никогда, а юнца непременно надо бы привлечь на свою сторону. Впрочем, Фалько владел искусством вызывать к себе симпатию. Этот тысячекратно проверенный инструмент в его беспокойном ремесле был просто незаменим.

– Отлично справляешься со своим делом, дружище, – сказал он едва ли не торжественно. – Меня не обманули. Ты и впрямь молодчина.

Машинально потирая затылок, юноша благодарно улыбнулся. Внезапно и простодушно. Фалько он сейчас напомнил щенка, которого приласкали.

Было четверть десятого вечера.

Фалько подумал, что капитан Кирос – приземистый, плотный, широкоплечий и приплюснутый, как кирпич, – похож на свое судно и столь же непривлекателен. На нем были очень мятые полотняные брюки, серый пиджак, не сходившийся на животе, и белые парусиновые туфли. Совершенно голый загорелый череп уравновешивался рыжевато-седой бородой. По лбу и кистям шла густая россыпь веснушек, а глаза были голубые, как у викинга. Рот он открывал лишь в случаях крайней необходимости, а если все же говорил, то с отсутствующим видом и глядел при этом сквозь собеседника, словно обращаясь к кому-то невидимому у того за спиной. Всякий раз, как Фалько отваживался задать вопрос, капитан «Маунт-Касл» отвечал не сразу, а после такой паузы, что можно было подумать – он не услышал сказанное.