Остановка помогла ей немного сориентироваться. Сама того не замечая, Настя взбиралась на вершину небольшого холма, который находился между этим домом и соседским. Она поняла, что до соседей осталось совсем немного. Выглянув из кустов, девушка увидела дорогу, ту самую, которую видела утром. А пройдя еще несколько метров – соседский дом. В доме уже горели окна, и это ее подбодрило.

«Ну, еще немного, – сказала она себе. – Все-таки там нормальные люди, Влад с ними общался. Они меня не могут бросить в таком состоянии!» Никто за ней не гнался, она не слышала никаких подозрительных звуков. Она прошла еще немного. Отсюда она могла увидеть тот дом, откуда сбежала. Там везде горел свет – на кухне, на втором этаже. Она различила две машины во дворе – «Рено» и развалюху, на которой приехали «гости». Развалюха стояла теперь рядом с хозяйской машиной. «Они не прячутся, не боятся, – подумала Настя, вглядываясь в освещенные окна. – Будто приехали к себе домой. Ну, Лерка за это ответит!»

Она спустилась с холма и побежала к соседскому дому. На бегу она пыталась придерживать правую руку, чтобы облегчить толчки, который отзывались в плече резкой болью. У калитки ее ждало первое препятствие – она была заперта. Настя начала стучать, но стук выходил таким слабым, что она поняла – никто в доме ее не услышит. Наконец она увидела звонок. Нажала кнопку, но ничего не услышала. Настя нажимала кнопку раз за разом, пока не добилась результата – открылась входная дверь, и она увидела женский силуэт. Женщина вгляделась в темноту и крикнула:

– Кескесэ?[1]

– Простите, – Настя в который раз прокляла свое незнание языка. – Я… Ваша соседка…

Женщина в нерешительности замерла, положив пальцы на дверную руку. Было видно, что она готова в любой миг захлопнуть дверь.

– Вызовите полицию! – чуть не плача, выкрикнула Настя. – Полисье…

– Ке дезире ву?[2]– переспросила женщина.

В этот миг за ее спиной возник еще один силуэт – мужской. Мужчина оказался то ли более смелым, то ли просто любопытным. Ни слова не говоря, он спустился с крыльца и подошел к калитке. Настя разглядела его. Плотный, с заметным животиком, сильно облысевший со лба. Мужчина окинул ее подозрительным взглядом и, видимо, раз и навсегда что-то для себя решив, резко сказал:

– Иль э тар![3]

– Я русская! Я живу рядом! – Настя здоровой рукой указала в сторону своего дома. – Там бандиты! Вызовите полицию! Полисье! У меня что-то с плечом… Мне нужен доктор!

Мужчина развернулся и исчез в доме. Дверь захлопнулась, и в окне рядом с дверью сразу погас свет. Настя еще раз нажала на кнопку звонка. Никакой реакции. Она поняла, что обитатели дома рассматривают ее из темного окна, вовсе не собираясь приходить на помощь.

– Жлобы! – в ярости заорала она. – Чтоб все ваши куры передохли!

И задохнулась от слез. Идти ей было некуда. Отсюда она прекрасно видела свой дом – все окна по-прежнему были освещены. «Полный дом бандитов, и соседи – сволочи… Неужели они никак не могут простить нашему Тузику ту несчастную курицу?! Ведь Влад за нее заплатил… А Тузик умер, как герой. Рыцарь! Настоящий француз! Если бы не он, я бы, может, открыла этим гадам дверь… Но что мне теперь делать? Там осталось все – одежда, документы, деньги… Деньги!»

Настя немного отошла от калитки, чтобы из дома за ней не подсмотрели, сунула левую руку в правый карман шорт – для этого ей пришлось изловчиться – и достала скомканные купюры. Каким-то чудом деньги не выпали при падении из окна и беге через кусты. Настя поблагодарила бога и свои глубокие карманы.

«Я могу пойти в деревню и взять там такси, – соображала она, все дальше отходя от дома. – Или сразу обратиться в полицию. Буду все время говорить «полисье», может, меня поймут. А еще лучше – упаду в обморок посреди улицы. Тогда меня без всяких разговоров отправят в больницу. Блин! А моя страховка?!» Она вспомнила, что в турфирме, где они с Лерой покупали путевки, им продали и медицинскую страховку. И при этом строго предупредили, чтобы девушки ее ни в коем случае не потеряли. Ни один врач за границей не притронется к ним, если у них не будет при себе этой страховки.

«И паспорта у меня нет, – вздохнула Настя. – Неужели они бросят меня помирать посреди улицы?» Теперь было совсем темно – с неба исчезли последние следы заката. Она ощутила ровный, но сильный прохладный ветерок. Ноги и руки у нее покрылись гусиной кожей. Но для правой руки, горящей, как в огне, это было даже приятно.

«Дойду ли я до деревни? – подумала она. – А если дойду – так там, наверное, все уже легли спать. Это ведь не город. Неужели придется ночевать в кустах?! А если я так и умру, не дождавшись рассвета?» Обращаться к неприветливым соседям она больше не решалась. Ей было совершенно ясно, что помощи от них не дождешься. То ли они в самом деле были такими стервецами, то ли всерьез обиделись за свою съеденную курицу – теперь не имело значения.

Настя медленно поднялась на холм. Шла она почти машинально. Двигалась только потому, что никак не могла принять решения. Теперь она снова видела двор своего дома. Потрепанная машина все еще стояла рядом с «Рено». В незашторенном кухонном окне мелькнула тень. «Бедный кот, – подумала она с каким-то странным равнодушием. – Собаку они пристрелили, а его, наверное, придушат… Лерка сказала, что голову мне за животных оторвет.

Стерва! Животные ей дороже подруги! Неужели она и в самом деле знала?! Не похоже на то… Уехали они вполне спокойно, без паники. И разве она не могла взять меня с собой? Нет, она бы такой подлянки не сделала… Это какие-то уголовники, ясное дело. Но почему у них такая потрепанная машина? И почему они культурно стучались в дверь? Могли бы сразу выломать – вот бы я к ним в лапы и попалась…»

Настя уселась под кустом, баюкая свою руку. Больше она ни о чем думать не могла – боль ее оглушила. На миг ей показалось, что она сейчас провалится сквозь землю – так закружилась голова. «Начинается… – Настя попыталась сесть, но ей это не удалось. – К утру я совсем ошалею… И до какой деревни я тогда дойду?! Если бы я могла водить машину – угнала бы «Рено»… Хотя с такой рукой мне и машина не поможет. Надо что-то делать, немедленно!»

Потом ей стало так плохо, что она уже ни о чем не могла думать. Из этого состояния ее вывел какой-то близкий шум. Она открыла глаза, напрягая слух. Дорога теперь была совсем рядом, и она расслышала, как колеса проезжающей мимо машины давят сухой гравий.

«Неужели они уехали?!» Настя не могла поверить такому счастью. Сперва она подождала, когда наступит тишина, встала сперва на колени, потом, уцепившись за куст, поднялась на ноги. Ее окружала темнота – черная южная тьма, где стрекотали какие-то насекомые. У соседей в доме светилось несколько окон. А в том доме, откуда она сбежала, теперь было темно. Настя всматривалась туда так, что глаза заболели, и не увидела ни одного проблеска огня. Машин во дворе она тоже не видела, не видела и самого двора. Она была даже не уверена, что дом в той стороне, куда она смотрит.