— И да, и нет. — Он отвел глаза и некоторое время молчал, подбирая правильные слова. — Понимаешь, как таковым Бетой ты не являешься. От рождения в тебе есть все черты Альфы. Ты же понимаешь это? Общество Альф постоянно меняется, одни погибают, на их место приходят другие. Это нормально. Среди Бет из-за генетической изменчивости рождаются Альфы. Альфы не уживаются с Бетами, хотя бы потому что Беты на инстинктивном уровне чувствуют превосходство Альф и неосознанно их бояться. Знакомо, правда? Эти новые Альфы, не нашедшие себе место в мире Бет, занимают освободившееся ниши у Альф. В этом случае просто невозможно избежать утечки информации, и она даже нужна для пополнения рядов тех же Альф. Равновесие, помнишь? Сейчас ты завис между двумя этими мирами. Я не знаю, станешь ли ты когда-нибудь Альфой, но Бетой ты никогда не был. В общем, пока ты в таком состоянии, или же если ты все-таки решишь стать Альфой, можно считать, что правило я не нарушал.

— А если же я решу жить как Бета?

— Сложный вопрос. Я думаю, у тебя это не получится. Ты же видишь, как к тебе относятся Беты. И что бы ты ни делал, так будет всегда. Ты просто родился Альфой, а не Бетой. Так что, у тебя тут всего два варианта — либо находиться в этом подвешенном состоянии, либо стать Альфой. Поэтому, я думаю, моей жизни Тени пока не угрожают.

— Ясно. Мы не под прицелом и то хорошо.

— Ты так странно спокоен.

— Ну, а как я должен реагировать?

— Обычно, узнав о том, что в этом мире есть люди, которым так много дозволено, люди с ума сходят. Начинают воображать, что и они так могут.

— За любым действием следуют последствия. Неважно Альфа ты, Бета или один из Теней, за то, что ты творишь, тебе придется отвечать. Если закон бессилен, то, значит, «прилетит» с другой стороны.

— А ты умнее, чем кажешься.

— Ты мне сейчас комплимент сделал или нагрубил?

— Скорее второе.

— Какой же ты все-таки говнюк. И кстати, может, не будешь больше подделывать истории болезней а?

— Я тебе услугу сделал. Лучше бы спасибо сказал.

— Какое, к чертям, спасибо?

Себастьян полностью проигнорировал последнюю фразу. В палате воцарилась полная тишина. Не нарушая это безмолвие, Себ встал с дивана и направился к выходу.

— Когда ты придешь в следующий раз? — окликнул его Араки уже у самого выхода.

— Наверное, больше не приду. — Себ остановился.

— Что? — Араки показалось, что он ослышался.

— Мне нужно уехать из города на неопределенное время. Прощай.

— Стой!

Не обращая никакого внимания, Себастьян вышел. Еще никогда ранее Араки не чувствовал себя более беспомощным. Если бы мог, он бы встал и остановил его, хотя сам и не понимал зачем. Его не покидало ощущение, что белобрысый прощается с ним навсегда, и он не хотел этого принимать. Но какое ему до этого дело? Разве он его не раздражал?

«После всего этого, ты просто возьмешь и исчезнешь? Будто ничего и не было? Серьезно?»

Выйдя из палаты, Себастьян тоже почувствовал себя несколько неприятно. Он уже решил свою судьбу в момент, когда рассказал ему про Деление, его скоро убьют, и его это ничуть не трогало. Но что-то другое скребло на душе. Он боялся, что Араки забудет про него, как забывали многие другие. С момента их первой встречи прошло не так много, но белобрысый успел к нему привязаться. Сначала он просто наблюдал за ним, принимая его за очередного интересного персонажа из книжки, которому волей судьбы предначертано погибнуть в конце. Но чем больше он узнавал его, тем меньше его устраивал такой конец. И незаметно из простого зрителя он сам стал одним из героев. Раньше он не знал, чем Араки так его заинтересовал, что он стал наблюдать за ним. Зачем он вмешался в естественный, как ему казалось, ход вещей и спас его? Почему не хотел, чтобы тот отошел в мир иной в больнице? Для чего он ходил его проведать? Теперь же для него все встало на свои места. Наблюдая, как он терпит все насмешки судьбы в свой адрес, как с ошеломляющим упорством пытается что-то изменить, хотя более безвыходную ситуацию, чем у него, сложно представить, белобрысый словно заразился этим желанием жить. И пусть Араки явно был во многом по-детски наивен и глуп, слишком доверчив и невнимателен к окружающим, у него было то, чего белобрысому недоставало — желания сопротивляться этому несправедливому жестокому миру. Не плыть по течению, принимая это как единственно правильный способ, а изо всех сил грести против, не обращая внимания на то, каким неумолимо сильным является поток, рано или поздно ломающий всех, кто в него попадал. И у Араки, конечно, были моменты, когда он, истощенный этой вечной борьбой, был готов опустить руки, когда ему все казалось безразличным, но даже в таком состоянии он не перестал плыть дальше, не пошел ко дну камнем, а выжил, перенеся все это, и более того, не поступился своими принципами. Ведь если бы он дал отпор, все закончилось бы иначе. Это и вызывало уважение и интерес белобрысого, ведь он был как раз из тех, кто плывет по течению, осознав после пары тройки досадных ударов судьбы, что борьба с этим потоком так же бессмысленна, как сама жизнь.

«Всех рано или поздно смоет этот поток, как и все, что однажды родилось, умрет. Непреложный закон жизни. Что бы ты ни делал, кем бы ни родился, сколько бы усилий ни прилагал, итог всегда будет один. Для всех. Без исключений. Все что, как тебе казалось, у тебя было, те, кого ты любил, все твои надежды, мечты, стремления, чувства и достижения обратятся в прах. И разве, зная это, стоит тратить свои силы, чтобы так страдать?» — думал Себастьян. Тем не менее, он понимал, что с того момента, как впервые ему в голову забрела эта мысль, весь мир словно потускнел. Все утратило свою значимость. Постепенно исчезли все желания и мечты. Он и не надеялся больше когда-либо стать счастливым, ощутить что-то такое, что смогло бы вновь разогнать кровь по жилам, а сердце заставить биться чаще. Вместе со всеми желаниями и надеждами словно пропали и все силы жить. Временами он просто ни разу не поднимался с постели за несколько дней. Он частенько забывал поесть или умыться. Ему просто давалось это с невероятным трудом. Если бы кто-то в такой момент ворвался бы в его квартиру и приставил ему дуло к