виску, он, без сомнений, даже не пошевелился бы. Думал ли он о чем-нибудь, часами пролеживая бока на кровати и смотря в потолок? Нет. Полная пустота, как и внутри его души, так и вокруг него. Единственным стимулом в последнее время встать с кровати для него была его вредная привычка. Сильное желание покурить поднимало его с кровати, а покурив, он шел делать остальные дела, не потому что он этого хочет, и даже не потому что должен, а скорее просто по привычке. И даже столь низменное желание было совсем недолговечно. Все чаще он не находил больше в себе сил встать с кровати и для того, чтобы покурить. Чем бы это закончилось, остается только гадать. Но встретив Араки, внутри будто загорелся маленький огонек. Забытые эмоции, желания словно ожили. И за все это он был благодарен именно Араки. Хотя тот этого и не понял.

Размышляя об этом, Себастьян и опомниться не успел, как дошел до дома. Наскоро собрав все самое необходимое в небольшой ручной чемоданчик, он вышел из квартиры. Спускаясь по лестнице, он успел вызвать такси, кое-куда позвонить, предупреждая о своем приезде, и теперь, стоя на холодном воздухе бесснежной зимы в своем черном пальто, ждал машину, куря сигарету. Время уже было далеко за полночь. Для таких глубоких ночей характерна такая звенящая тишина, будто все человечество в раз вымерло. Было так тихо, что самым громким звуком было тление сигареты. Но ничто не вечно, и эту умиротворяющую тишину бесстыдно нарушил звонящий телефон.

— Алло, — подняв трубку, сказал белобрысый.

— Я правильно понял, ты собрался на Арену? — Голос принадлежал мужчине, а тон его был каким-то чересчур торопливым.

— Ни тебе «здравствуй», ни «как дела», сразу с порога…

— Ты едешь или нет?

— Еще и перебил.

— Да или нет?

— Да еду-еду.

— Я уже было подумал, что свихнулся. Неужели у тебя мозги на место встали, и ты перестал забивать свою голову глупостями?

— Это не глупости. Но мозги вправить не помешает. Именно за этим и еду.

— Как грустно. Я-то думал, что рано или поздно ты доведешь себя и повесишься или застрелишься.

— Какой ты добрый.

— Ну кто бы говорил.

— Как я понял, ты тоже собрался на Арену?

— А то! Как я могу упустить очередную возможность всадить тебе пулю промеж глаз? Да и кто тебе мозги поставит на место, если не я? Не эти же доходяги, недоальфы?

— Майк, ты мне лучше скажи, есть ли какие новости касаемо… — Он замолчал, потому что отчасти знал, что он его и так поймет, а отчасти считал этот вопрос не нужным, ведь он знал на него ответ.

— Да нет. Тихо, как в мавзолее.

— Как я и думал. Увидимся на Арене.

— Ага. Давай.

Только стоило сбросить звонок, как подъехало такси. Выбросив сигарету, Себ сел в салон.

«14»

После ухода Себастьяна, Араки еще долго не мог прийти в себя. И виной тому было не откровение про Альф, а беспокойство по поводу того, что белобрысый так странно попрощался с ним. И беспокойство это не покинуло его ни на следующий день, ни после. Время шло, прошла сначала одна неделя, потом другая, но белобрысый так и не появился. Конечно, лечение никто не отменял, и оно было все таким же изнуряющим, но оно явно того стоило. Как обычно, опережая все прогнозы врачей, Араки оправился раньше срока. Теперь никаких явных последствий от произошедшего он не ощущал. Он мог спокойно ходить, двигаться, вставать, ложится, держать ложку, карандаш и любые другие предметы, словом восстановился полностью. Но из больницы до официальной выписки его не выпускали. Даже просто прогуляться во дворе никто не разрешал. Но и без прогулок ему было чем заняться. Признав его дееспособным, к нему явились те, кто собирал и распоряжался его пожертвованиями. Без какой либо скромности с порога они озвучили собранную и уже потраченную суммы, а также во сколько они оценивают свою работу. Уладив мелкие детали, они полностью передали все средства в его владение. Оставшаяся денежная сумма не была столь огромна, как он себе воображал, но все равно довольно приличной. По его подсчетам ее хватит, чтобы доучится в старшей школе, совершенно не ощущая нужды в чем-либо, но это если не брать расходы на содержание отца.

Медицинские счета, что были ему даны для отчета о потраченных средствах, были действительно ужасающими. Стоимость одного его лечения навскидку превышала стоимость одной хорошей квартиры в элитном районе с охраной и консьержем, а вот содержание его отца в 30 таких же квартир. И это просто огромные цифры, от которых голова идет кругом. Благо все предыдущие расходы были уже покрыты, переживать нужно лишь о будущих. Но если учитывать расходы на отца, деньги кончатся меньше чем через полгода, как бы он ни экономил. Нужно принять единственно верное решение, но именно на него-то Араки и не был способен. Принять решение по отключению аппаратов жизнеобеспечения граничило для него с убийством собственного отца. На это он пойти не мог, но и отказаться от своей мечты — тоже. Его словно разрывало на две части.

И находясь в таком смятении, как никогда, он хотел увидеть Себастьяна. Он знал, что вряд ли тот ему поможет, но от простого совета или поддержки он не отказался бы. Остальные все шарахались от него. Единственной, кто спокойно с ним разговаривал, была все та же Кристи, но она была загружена работой, и поболтать особо не получалось. А после работы она мчалась к дочери, что вполне можно понять. Это давящее чувство одиночества теперь, казалось, было куда сильнее, нежели раньше.

День выписки, которого он так ждал, наступил весьма внезапно. Во всех этих переживаниях и суете он совсем потерял счет дням. Как только его выпустили из больницы, он сразу же направился к отцу. Зайдя в палату, он ожидал почувствовать тот же запах медицинского спирта и медикаментов, что царил во всей больнице, и который он ощущал в палате ранее. Но тот запах, что в реальности он почувствовал, был совсем не тем. В нос резко ударил запах гниющей плоти, тухлятины и отбросов организма. Хоть его отца и регулярно мыли, обхаживали и даже делали массажи, избежать элементарных пролежней не выходило. Он ссохся еще сильнее, хотя, казалось, больше и некуда. Тело местами покрывали темные трупные пятна. Зрелище, прямо скажем, не из приятных. И даже Араки не смог удержаться и сморщился, зайдя в палату. От запаха к горлу тут же подступила