вечеру рота Савина могла держать полноценную оборону, стоя в полный рост на дне окопа. Одновременно, по классике пехотной прозы, были вырыты соединительные сапы, «лисьи норы» по бокам траншей и, наконец, сам блиндаж, где могли находиться командир, связисты, медперсонал и отдыхающая, отогревающаяся смена бойцов.

И вот, казалось бы, всё «ништяк» и «кучеряво», ан нет… Приехал вездесущий, ко всему принюхивающийся Близнец, и ожидания всяческих похвал накрылись медным тазом и матерным многослойным глаголом этого неутомимого «хрена моржового» и «козла вонючего», как «ласково и с любовью» его называли бойцы батальона. Бывало, что и сомнениями делились: «А не является ли Февраль близнецом Близнецу, который Сентябрь? Уж слишком одинаково у них шарики крутятся, если, конечно, они у них есть…»

– Бл…ь, твою душу мать! – кричал фальцетом Близнец, как недорезанный свинтус. – Я приказал рыть блиндажи! Вон первая рота уже кофе в тёплой землянке пьёт и даже готова там на ночь укладываться. Ты должен людей спать уложить, а уже поутру начать окапываться. Кто на такого задрыгу ночью нападать будет? Только такой же недоумок!

Кричащая некомпетентность Близнеца потихоньку начинала пугать не только простых солдат, но и офицеров батальона.

Ещё солнце не встало над горизонтом, как последний брус-накат блиндажа был засыпан землёй, и бойцы наконец были отпущены спать к печкам рядом стоящих деревенских домов, которые Сава со своей ротой заселил сразу по прибытии на рытьё оборонительных укреплений. Близнец ночью этого не знал, и весь его бешеный ор на бойцов был не только напрасен, но и просто смешон. Когда же ему доложили в штабе полка, что самые лучшие позиция и расположение личного состава в роте Савина, то Близнец со свойственной трусам и подонкам манерой не обратил внимания на замечание и без объяснения причин заменил Саву Сентябрём. Так Серёжа Савин был понижен с должности комроты до комвзвода и отправлен с бойцами на самый сложный, незащищённый и предательски опасный участок оборонительных позиций полка – на окраину Суворовки.

* * *

Буквально через несколько дней после того, как сводная рота из остатков третьего батальона зашла в Суворовку и приступила к рытью окопов на всех выездах из посёлка, всем блокпостам была поставлена задача досмотра въезжающих автомобилей. Машин было немного, всего два-три транспорта с гражданскими за день со стороны Харькова. В первые же сутки после вводной на первом посту стояло отделение Александра Красногудого, некогда оперативного работника МВД в звании майора. В армии специальные звания не в счёт, поэтому Красногудов с позывным Красный числился по армейской табели о рангах сержантом.

Сава решил поддержать бойцов и прибыл на позицию. «Всех впускать, никого не выпускать!» – такой поступил приказ.

Ближе к восьми утра, как только произошла ротация ночной и утренней смен, в трёхстах метрах от поста появился белый грузовой микроавтобус «ниссан». Он медленно двигался со стороны окружённого миллионного города и вдруг резко остановился буквально за сто метров до позиции. Так бывает, когда водитель неожиданно встречает пост автоинспекции и вспоминает, что водительские права остались дома, а вчера он хорошо приложился к бутылке. Стало ясно, что ни водитель, ни те, кто находился в салоне, совершенно не ожидали встретить на въезде в посёлок вооружённых людей, к тому же в форме армии противника.

Нетрудно предположить, какое смятение охватило людей в машине. Первое, что хочется сделать в такой момент, – это резко развернуться и дать дёру на всех парах. Но дорога была недостаточно широкой, чтобы такому грузовичку совершить манёвр в один разворот. Через мгновение к машине вдоль обочины двинулась тройка бойцов, вскинув автоматы к бою, а Красный резким взмахом руки дал однозначную команду: «Продолжать движение!». Блокпост ощетинился двумя пулемётами ПКМ, показался ствол РПГ-7 с заряженной «морковкой». Пауза… Машина медленно покатилась навстречу неизбежности.

Из грузовичка-автобуса сразу вылезли два бойца с поднятыми руками, в чёрных бронежилетах образца армии НАТО и фуражках с кокардой в виде трезубца. Парни были крайне испуганы и тут же сообщили, что в салоне ещё три вооружённых человека, которых не было видно ввиду отсутствия окон. Открыв задние двери, Сергей с Красногудовым приняли остальных, которые также не стали оказывать сопротивление и сразу побросали свои «калаши».

Пленные не искушали судьбу и не пытались играть в супергероев, готовых под пытками сохранить ценою жизни главную военную тайну своего «буржуинского» войска. Они без лишних вопросов, исключительно по собственной инициативе, как на духу и даже перебивая друг друга, рассказали, что являются разведчиками полка связи, в задачу которых входило прослушивание и пеленг радиопереговоров противника в эфире. Правда, какого-либо соответствующего оборудования бойцы блокпоста не обнаружили, если не считать электромагнитный взрыватель в кармане одного из задержанных.

Из пятерых сразу выявили старшего, который отличался и возрастом, и явными повадками командира. Говорил он на чистейшем русском языке, даже без малейшего намёка на малороссийский суржик. Опытный оперативник Красный сразу определил, что перед ним бывший советский офицер, оставшийся служить на Украине после развала СССР, однако язык аборигенов для него так и не стал родным. Явление, к сожалению, очень частое в диверсионных группах ВСУ. Возраст нисколько не удивил бывшего оперативника, так как в частях Народной милиции ДНР отставников Советской армии также хватало. Остальные были слишком молоды, чтобы считать их матёрыми диверсантами. Такие же пацаны, как и основная часть подразделения Савы. Старший группы сразу сообщил, что мальчишки просто мобилизованные и он как кадровый офицер всю ответственность готов взять на себя.

Пока ехала группа быстрого реагирования, с пленных поснимали импортные бронежилеты и разгрузки, никогда не виданные во всём стрелковом полку просто по определению. Забрали кевларовые каски, которые вряд ли уже могли пригодиться бедолагам с трезубцами на петлицах. «Поменялись» берцами и «позаимствовали» пять трофейных укороченных автоматов Калашникова со складным прикладом. Так вместе с первыми трофеями группа Савина – Красногудова без единого выстрела взяла в плен вооружённых разведчиков противника. Такое бывает далеко не каждый день.

* * *

Злость и ненависть к врагу естественны на войне, не требуют объяснений и уж тем более оправданий перед кем-либо. Особенно отвращение и презрение обостряются, когда становишься невольным свидетелем проявления самых чудовищных приёмов инквизиции и глумления над твоими товарищами, попавшими в плен. В сердцах бойцов батальона ещё клокотало жгучее, нетерпимое желание найти, схватить и покарать паскудных тварей нацистской шайки «Кракен», избивавших, кастрировавших и зверски убивавших связанных по рукам и ногам раненых российских и донецких пленных солдат, записывая всё это на видеокамеру. Любое рукоприкладство и даже короткий полосной мах лезвием ножа по горлу такого недоноска были бы оправданы и