я была жертвенным агнцем Евы, им бы стала моя сестра.

Вот только выживание имело свою цену. Паранойя. Недоверие к намерениям других людей. Подход к морали, который многие – никогда не выбиравшиеся из своих теплых гостиных – сочли бы в корне аморальным. Ева научила меня, что иногда нужно поступать неправильно, чтобы получить правильный результат. Что, в числе прочего, означало оправдание средств для достижения целей и всякое такое дерьмо. Но с траханьем мозга и подозрительностью пришло своего рода сомнение в реальности. Паранойя – как побочный продукт. Было ли то, что я видела, реальным? Имелись ли скрытые смыслы в действиях людей или мотивы, которые противоречили их поведению? Могу ли я принимать все за чистую монету?

Здесь, в Нихле, например, была ли я просто параноиком? Были ли убийства совпадением, а дом – настоящим подарком Евы? Маленький подарок для дочери, которую она ненавидела, плюс смотритель, который на самом деле следит за тем, чтобы в этом месте все было хорошо хотя бы в течение первых трех лет. Так? Или затевалось что-то более зловещее? Я снова спросила себя – было ли это последнее выступление Евы грандиозной развязкой всех предыдущих извращенных игр?

* * *

Эти мысли мучили меня в течение четвертого дня моего пребывания у Мануэлы.

– Держи, Конни. – Мануэла бросила мне губку. – Протри столешницы и наполни держатели для салфеток.

Я сделала, как она велела. До сих пор Мануэла проявляла себя как справедливый босс. Она назначила мне почасовую оплату, плюс я забирала всё, что мне давали в виде чаевых. Взамен я была официанткой, поваром, обслуживающим персоналом, садовником, секретаршей… всем, что ей было нужно. Я работала усердно и спокойно, просто благодарная за деньги. Скоро у меня их будет достаточно, чтобы купить приличный матрас.

– Жаль, что ты живешь здесь, – проговорила Мануэла, нарезая лук и перец на кухне. Закусочная открывалась через тридцать минут, и это было мое любимое время дня – до прихода посетителей, когда мы были только вдвоем. Мануэла оказалась болтлива, но в дружелюбной, доброжелательной манере, что заставляло меня на время забывать обо всем, что у меня происходило. – Нихла – не место для молодежи. А ведь тебе должно быть не больше… двадцати?

– Мне двадцать шесть.

– Ты выглядишь моложе, а ведешь себя куда более зрело. – Она изучала меня несколько секунд, ее гранатово-красные губы были неодобрительно поджаты. – Разве ты не должна работать бариста в дорогом кафе в каком-нибудь сексуальном городе на Западном побережье?

Я улыбнулась.

– Я унаследовала дом.

Мануэла склонила голову набок.

– Здесь, в Нихле? И кто же оставил его тебе?

– Моя мать. – Я поведала ей сильно отредактированную версию причин, по которым я нахожусь в городе. – Так что у меня есть этот дом и машина.

Мануэла бросила нарезанный лук и перец в миску из нержавеющей стали. Нехарактерно молчаливая, она начала шинковать картофель для оладий.

– Ты прожила здесь всю свою жизнь? – поинтересовалась я.

– Не-а. Приехала сюда ради любви около десяти лет назад. Любовь оставила меня, но к тому времени я наскребла достаточно денег, чтобы купить эту закусочную. – Она взглянула на меня. – Дольки лимона, пожалуйста. Затем можешь приготовить сыр для омлетов.

К этому времени я уже знала распорядок дня, но, похоже, Мануэла искала новую тему, поэтому, нарезая свежие лимоны аккуратными дольками, я решила подкинуть ее.

– Я слышала об убийствах в Нихле и ее окрестностях, – произнесла я небрежно. – Недавние убийства двух девушек и предыдущие – давнишние.

Мануэла положила еще очищенного картофеля в емкость для измельчения в промышленном кухонном комбайне.

– Сегодня нам понадобится больше сыра. По пятницам много дальнобойщиков. По какой-то причине все хотят омлет. Побольше сыра! – Повысила она голос, перекрикивая шум измельчителя. – Сердечный приступ на тарелке!

– Хм… и ты тоже.

Мануэла щелкнула выключателем, останавливая комбайн. Несмотря на красивые ногти, ее руки были большими и мосластыми. Она, казалось, не стеснялась их; скорее, всё в Мануэле излучало добродушную уверенность. Стелла-из-хозяйственного-магазина была права: здесь я чувствовала себя непринужденно. Но эта непринужденность не помешала мне ощутить разочарование из-за того, что даже Мануэла не захотела обсуждать убийства.

Она положила руки на стойку из нержавеющей стали.

– Я тоже – что?

– Все в этом городе странным образом стараются игнорировать недавние убийства. Бармен в заведении Джека, Стелла в хозяйственном магазине, даже библиотекарша в соседнем городе, а теперь и ты. Это запретная тема?

– Нет никакого табу, просто нечего рассказывать. – Мануэла отвела взгляд, который сказал мне, что она не хочет иметь с этим дела. – Сыр готов?

– Работаю над этим. – Я умоляюще посмотрела на нее. – Давай. Расскажи, что здесь происходит?

Мануэла вздохнула. Она прислонилась к столешнице и снова и снова постукивала двумя ногтями по ее поверхности.

– В действительности нечего рассказывать. Были найдены три девушки…

– Три?!

Мануэла кивнула.

– Это трагедия, Конни, поэтому никто не хочет об этом говорить. Ты можешь это понять?

– Но эти жертвы…

– Они беглянки, все были проездом. Наркотики, проституция, торговля людьми. Не имеет никакого прямого отношения к Нихле. Это просто печальный признак нашего времени.

Мои мысли были заняты цифрой «три».

– Я думала, что были убиты две девушки.

– Слышала кое-что в новостях сегодня утром. Полиция обнаружила в пустыне третье тело. – Она прищурилась, размышляя. – Неподалеку от твоего дома.

Я сглотнула, представляя огромное пространство пустыни, поросшее редким кустарником. Прямо за моей собственностью. Подумала о Джете. Заставила свой голос звучать спокойнее, чем я себя чувствовала:

– Ты знаешь, кто она была – женщина, которую убили?

Но Мануэла явно закончила беседу. Она указала на большой пакет с луком, который я притащила из кладовки.

– Понятия не имею. Но я точно знаю, что скоро здесь появятся клиенты. У тебя еще не было по-настоящему тяжелой смены. – Она улыбнулась, но ее глаза выглядели усталыми. – Сегодня будет крещение огнем.

Я открыла пакет с луком и схватила поварской нож. Еще одна мертвая девушка. В пустыне. Сегодня вечером мне нужно сделать две вещи: узнать побольше о третьем убийстве и возобновить поиски Джосайи Смита. Может быть, стоило связаться с местной полицией. Мне не хотелось идти туда, но коль скоро последнее тело было найдено рядом с моим домом, я чувствовала, что пришло время это сделать.

* * *

Мне не пришлось ждать, чтобы обратиться в полицию: так получилось, что они наведались к Мануэле позже в тот же день.

Бывший Мануэлы, любовь, которая привела ее в Нихлу, оказался коммерческим пилотом. В то время как Мануэла явно двигалась дальше, он застрял в прошлом, что и доказал во время своей остановки в Альбукерке, проехав через весь штат, чтобы унизить Мануэлу в ее собственном кафе. Его оскорбительные выпады и агрессивность не понравились местным жителям, которые, хотя и не совсем из тех, кто отстаивает права трансгендеров, ценили своего хорошего повара. Завязалась драка.

Пилот был пьян, а местные жители были крупными мужчинами,