litbaza книги онлайнСовременная прозаДевятый час - Элис Макдермот

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 58
Перейти на страницу:

– Что твоя мать думала о твоем призвании? – спросила Энни.

Сестра Жанна помешкала, потом осторожно ответила:

– Уверена, она была счастлива на небесах. – Она снова аккуратно промокнула подбородок и губы.

– Если Салли уедет в Чикаго, это разобьет мне сердце, – просто сказала Энни.

Рожки белого чепца сестры Жанны обратились к зданию монастыря. В садик слабо доносились дребезжание и крики с улицы. Упал мусорный бак. Лязгнули шестерни. В установившейся тишине сестра произнесла:

– Я видела его. Когда Салли была маленькой. Вон там. – Она кивком указала на окна монастыря, расцвеченные голубыми и белыми отблесками неба и летних облаков. – Я про Джима. В коричневом костюме. Он выглядел как обычно. Был материальным, плотным, как камень.

Энни кивнула. Сестра Жанна не способна была солгать.

– Это правда был Джим?

– Да, – прозвучал исполненный сожаления ответ.

– Ты никогда не видела его живым, – напомнила Энни.

Жанна покачала головой:

– Не видела.

– Но ты его узнала.

– Да, – шепнула монахиня. – Бедняга. – Затем она резко втянула сквозь зубы воздух, точно реагируя на внезапную боль в боку. – Есть ли худшее страдание для души? – продолжала она. – Навсегда застрять в ловушке смертного тела. Никакого облегчения.

Последовал новый всплеск уличного шума, и сестра Жанна, не отпуская руку Энни, перевернула ее ладонью вверх. Склонив голову, мягко провела по ней пальцем и заговорила осторожно, как ребенок, приводящий хлипкие доводы:

– Я вот что хотела тебе сказать. Есть ведь искупление, понимаешь. Есть прощение. Через его дитя. Через ее призвание. Есть прощение греху.

Энни подняла глаза, чтобы поверх склоненной головы подруги посмотреть на вьющийся по навесу плющ. На мгновение перед глазами у нее возник Джим в ловушке сплетенных теней. Мелькнул его белый лоб, темные брови, мимолетная улыбка.

За несколько дней до смерти он потерял зуб… Как давно она об этом не вспоминала? У него всегда были проблемы с зубами.

Может ли быть горше мука для человека, чей грех – самоубийство, чем оказаться навечно запертым в теле, от которого он стремился избавиться?

Солнечные лучи скользили по листьям. Энни почувствовала, как они касаются ее макушки, шеи. Ее светлой кожи под расстегнутой блузкой. Джим тоже прижимался теплой щекой к ее груди, даже в последнюю ночь своей жизни. Салли уже была в ней, размером не больше сердца.

Энни высвободила ладонь из руки сестры Жанны и выпрямила спину, глядя в дальний угол двора.

– Ты пытаешься сказать… – Она умолкла.

Лицо сестры Жанны выражало внимание, но было усталым. И полным нежности. Они так давно дружили.

– Ты пытаешься сказать, что я недостаточно страдала. – Энни снова умолкла.

Новые бисеринки пота выступили на верхней губе сестры Жанны. Капля, размером и формой похожая на слезу, собралась на виске, скатилась по щеке.

– Восемнадцать лет, – продолжала Энни. – Ты считаешь, что эти восемнадцать лет не принесли мне достаточно страданий. Достаточно одиночества. Ты думаешь, я должна потерять еще и дочь. Собственную дочь. Чтобы Бог смог его простить.

Лишь один узкий луч, пробравшись сквозь черные листья плюща, упал на белый чепец сестры Жанны. Под его крыльями, в его тенях и свете она улыбалась: лицо осунувшееся, глаза запавшие, в тонких волосках на верхней губе сверкает пот. Так она могла бы улыбаться непослушному ребенку – за выговором последует полное любви прощение. Она снова потянулась за рукой Энни, взяла ее в свои ладони.

– О нет, – сказала она. – Не Джима простить. Я не о Джиме. Он, бедняга, потерянная душа. – Она помедлила. – Я никогда не увидела бы его здесь, если бы для него была какая-то надежда попасть на небеса. – И она покачала головой, смиряясь с фактом, но не без жалости. – Я хочу сказать, это ты можешь получить прощение, понимаешь? – И она прикусила губу, словно желая подавить смешок, скрыть собственное удивление и радость от такого счастливого поворота событий. – Я твой грех имела в виду. Твою душу.

Впервые на памяти Энни сестра Жанна рассказала о том, как она проводит свои послеполуденные часы.

В ночь

В конце сентября Салли отправилась с матерью и сестрой Жанной на Пенсильванский вокзал. Ночной поезд. Денег на купейный вагон у матери не было, поэтому Салли предстояло ехать в общем, но она была молода, как не уставали напоминать ей сестры. С ней все должно быть в порядке.

Ее почти новый чемодан примостился в сетке над головой. Чемодан был подержанный, но довольно милый: лакированный бежевый ротанг с кожаной отделкой цвета карамели, а золотистые застежки бесплатно починил сапожник, обслуживавший монастырь. В чемодане лежало только то, что попросили привезти сестры из материнской обители: шесть пар чулок, шесть пар трусов, три муслиновые ночные рубашки без отделки, четыре комбинации, шерстяные перчатки и черные ботинки.

В кошельке Салли было пять долларов, еще пятьдесят она приколола к подкладке сумочки, их предстояло по приезде в Чикаго передать сестрам.

Она заняла место у окна. Выглянув наружу, Салли увидела, что мать стоит на платформе, под руку с сестрой Жанной. Они опирались друг на друга, хотя сестра Жанна доставала матери только до плеча. Мать хорошо смотрелась в шляпке и сером выходном костюме. Салли еще ощущала непривычные запахи пудры и губной помады, которыми мать пользовалась, только когда ездила на Манхэттен. Эти две женщины словно сошли с киноэкрана – мать и сестра Жанна выглядели поразительно изысканными и чистыми. Салли помахала и послала воздушный поцелуй, а мать прикоснулась рукой в перчатке к сердцу, потом подняла ладонью вверх, словно отпускала в полет птицу.

Салли осмотрела вагон, почувствовала энергию молчавших локомотивов, готовых сдвинуть состав с места. Люди устраивались поудобнее. Она сделала то же самое.

Подоконник был не грязный, как в вагонах подземки. Обивка – мягкая. Все было просто чудесно. Мать упаковала ей сэндвичи на ужин и булочки на завтрак. А еще грушу и шоколадный батончик. Сестры сказали Салли, что если она дождется конца обеденного часа, то сможет пойти в вагон-ресторан и спокойно, без толчеи и спешки выпить чашечку чая. С собой у нее было три книги: молитвенник, «История души» святой Терезы и роман, который подарили ей на прощание близняшки Тирни. Она снова выглянула из окна. Мать и сестра Жанна все еще стояли на платформе. Паровоз протяжно вздохнул, послышались крики вагоновожатых. Поезд тронулся, и это движение взволновало Салли. «Прощайте! Прощайте!» – беззвучно крикнула она, точно произнося молитву. Она не опускала руку в перчатке с оконного стекла, пока обе женщины не исчезли из виду.

По проходу, направляясь (с ужасом догадалась Салли) на место рядом с ней, пробиралась пухлая дама с двумя громоздкими сумками, полными покупок. Девушка смотрела, как дама размещается рядом: внушительный зад, темное пальто и короткие суетливые руки. Салли улыбнулась ей, прикидывая, что лучше – разочарование, что на остаток долгой поездки скамейка не будет принадлежать ей одной, или возможность общения. Ей вспомнился аттракцион на Кони-Айленде, когда смотритель иногда сажал в твою кабинку случайного малыша. Близняшки Тирни вечно возмущались, но, когда на американских горках начинался подъем, Салли предпочитала чувствовать чье-то плечо, пусть даже чужого человека.

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 58
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?