Что хорошо: я могу магичить, и это не зафиксируют. Что неважно — проблема с разговорами. Но это прекрасно решается: прибор, как и всё на станции, на эфире, но работает не с эфиром, а с колебаниями. Так что прямо тут, не отходя от компа, я очень немузыкально и хрипло напел матерный посыл всяким не в своё дело лезущим, слова не понимающим и своего слова не держащим. Вышло замечательно: одновременно пискляво, басовито, хрипло. И ОЧЕНЬ фальшиво, я старался. Записал эту арию, замедлил раза в полтора, обработал. И стал возиться с зачарованием, работая напрямую эфиром, даймоном. Но используя наработки станции и знания Брамака. Выходило, прямо скажем, на заглядение. Если бы ещё не сучья, практически нестерпимая душевная боль при колдовстве — вообще бы всё замечательно было.

И обзавёлся весьма и весьма дельной фигулиной: артефактиком, на эфирных слёзках создающим вокруг меня упорядоченные колебания в трёхметровой сфере. Для человеческого слуха — просто тишина. А вот для технического подслушивателя — протии-и-ивное, зану-у-удное, га-а-адкое завывание, с посылом нахер и прочие места. Куда всяких излишне любопытных посылают.

Сделал я браслетик на руку, полюбовался, потянулся… И уставился взглядом в розовую, выпучившую на меня синие глазищи физиономию на пороге.

— Давно стоишь? — лениво уточнил я.

— Пару минут, уважаемый господин Брамак. Я не хотела вам мешать.

— Ну и хорошо, что не хотела, — одобрил я, поднимаясь. — Э-э-э… — немного завис я, а потом до меня дошло и я заржал.

Дело в том, что когда я поднялся из-за терминала, Витела пискнула, из розовой стала натурально бордовой, закрыла ладонями глаза. Впрочем, любопытный глаз сквозь растопыренные пальцы поблескивал.

Дело всё в чисто Беловодской привычке: одежды улучшенные люди не использовали. С учётом продуманного и отточенного организма, кожного покрова и кожных желёз — одежда просто была вредна. Носились только биодоспехи, слой насыщенной эфирной плоти. Как мне кажется — рабочий инженерный скафандр биоцивилизации, разработанный ещё до краха этой самой цивилизации. Но скафандр или доспех — это совершенно отдельный момент. И, в своё время намучившись с непроизвольными реакциями, я перестал обращать на всеобщую наготу внимание. Ну и сам привык ходить без одежды: и вправду удобно.

Да и Отмороженный дома тряпками не злоупотреблял, просто сейчас для меня раздеться дома и одеться, выходя или встречая какого-нибудь гостя — совершенно естественный, автоматический процесс. И вот, попёрся я в плетельную, на ходу раздеваясь. И разделся догола, ну и даже не обратил на это внимания. При том что в социуме станции нагота не была однозначным табу, но, в отличие от Беловодья имела однозначную связь с половым сексом.

И вот сейчас девчонка стоит, подглядывает сквозь пальцы за деталями моего организма — табу нет, но определённые “приличные ограничения” на обнажёнку существуют. Не говоря о том, что хоть она сама и намекала на ударный труд дыхательными и пихательными, судя по психоэмоциональному состоянию, сама к этому не рвётся. Даже страх в некоторой мере есть. Как я подозреваю — из за неудачного “первого раза”, потому что на вторые и прочие у неё и времени толком не было.

Ну, в общем, смешно получилась, доржал я, слегка поиграл мышцой — она была, а что мне, стесняться, что ли? Распушил бороду, подкрутил ус, ну и наконец спросил:

— Хотела-то чего?

— А-а-а… простите…

— Прощаю, — ответил добрый я.

— Я хотела узнать, а… — замялась она, но тут её живот издал пояснительное гудение.

— Голодная? — уточнил я, а то мало ли, может, она знатная чревовещатильница или ещё что-такое.

Девчонка на это кивнула смущённо, руки от физиономии убрала.

— А почему вы?..

— Мой дом — мои правила. Хожу, как мне удобно. Мне удобно — голым, — честно ответил я. — Ладно, сейчас достану еду, поднимайся, — озвучил я, пройдя мимо девчонки и поднимаясь наверх.

Извлёк из шкафа пожрать… И не заржал только чудом! Поднялась, блин… Голая! Руками грудь и пах прикрывает, красная…

— Ты чего разделась? — хрюкнул я.

— Вы сказали — правила, — краснела девчонка.

— Ой всё, — просто махнул рукой я, плюхаясь за стол. — Питайся.

Присела, стала жевать. А я ел и разглядывал — что я, дурак на девчонку не попыриться? И такая… Ну вообще — испортили меня беловодки, сам себе признался я. При некоторой “нечеловечности” за счёт биомодификаций, каждая беловодка даст этой девчонке большу-у-ую фору в плане внешности. Тут и сиськи, пусть приближаются к третьему размеру, но слегка обвислые. И попа с жирком. И ноги коротковаты, а в промежности пусть не заросли, но волосы растут…

На этом я себя остановил — ну несправедлив я к девчонке. Вполне симпатичная, да и стесняется смешно. Правда, испорченность меня проявлялась и в эмпатии — она не хотела. И феромоном не фонила. Так что и у меня никакого особого желания не было.

Ну а внешность, как и было замечено — очень неплохая, но уже явная “дурнушка” в на мой взгляд. Так что допитались, я встал, девчонка дёрнулась.

— Мы займёмся сексом? — рубанула она.

— Хочешь — можно, — пробасил я. — Не хочешь — не займёмся. Хочешь? — на что она дёрнула головой отрицательно, но тут же закрыла ладонями рот, испуганно на меня лупая глазами. — Значит, не займёмся. Пойдём, — поманил я её за собой, отвёл в жилую гостиную с диванчиком, указал на него. — Твоё место. Инфотерминал, — тыкнул я в соответствующее приспособление. — Связь с людьми ограничена, доступ к инфоресурсам есть. Хочешь — фильмы смотри, хочешь — учись. Я — работать, — завершил я, потопав на второй ярус.

Занятно всё это, как в эротической комедии Мира Мороза. Или лубках с надписями Земного Края. Ну да и чёрт с ним. Мне надо ошиваться рядом, а желательно в округе Башни Врат. Не облетать по широкой дуге, а быть минимум в сотне метров. А это не так просто сделать, не привлекая ненужного внимания башенных. И наблюдателей от Шлода — от визуального наблюдения скрыться можно, но это вызовет совершенно нездоровую суету. Не говоря о том, что скрыть, ЧТО я делаю — осуществимо. Но мне надо скрыть, ГДЕ — а это уже сложности, пусть теоретически преодолимые, но нахер не нужные.

А, значит, нужно мне