— Для инквизиции важна только чистота веры, а никак не мирское звание, — поправил его падре Доминик.

— В мирное время, возможно. А вот если начнется война, то губернатор — самый старший по должности, и моральный дух солдат сильно пошатнется, если главного командира, как последнего воришку, поволокут за решетку.

Диана нахмурилась.

— Думаешь, он решится развязать войну?

— А разве уже не решился? — усмехнулся Эспада. — Вполне возможно, индейцев не ради трофеев резали, а именно для того, чтобы они поднялись. А как они поднялись, им навстречу этой байкой про посланца всех местных головорезов и выгнали. Да, наверное, так и было. И никакого алмаза. Как говорится, разделяй и властвуй.

— Тогда я пропала, — прошептала Диана.

Девушка побледнела. Вид у нее был самый похоронный.

— Откуда столько уныния? — улыбнулся Эспада. — Не ты ли только что говорила, что мы еще живы? Не разбогатела, конечно, но так зато и ничего не потеряла. Так ведь?

— Увы, не так. Ты же моих людей перебил. Пришлось новых вербовать, а это — деньги. А у меня в кармане только вошь на аркане. Пришлось в долг у ростовщика взять. Взяла пятнадцать дублонов, а отдать надо уже шестьдесят. А где мне их взять — ума не приложу.

Да, сумма не маленькая. Простой мушкетер получал три эскудо в месяц. Это когда платили, конечно. Командиру взвода, кем незадолго до отставки стал дон Себастьян, причиталось шесть. А дублон — это два эскудо. Стало быть, шестьдесят дублонов — это жалованье за двадцать месяцев, а ведь все это время надо еще на что-то жить.

— И к какому сроку?

— Да это-то не горит, — вздохнула Диана. — По договору отдам, когда соберу всю сумму.

— Какой добрый ростовщик. — Эспада даже присвистнул. — И как зовут такое чудо?

— Э-э… Брамс. Августо Брамс.

— Брамс?! — вскричал монах.

Девушка удивленно взглянула на него, что-то сообразила и тотчас прикусила язычок, но было уже поздно. Падре Доминик вспыхнул, как сухой порох, и обрушился на Диану с невнятными обвинениями, суть которых сводилась к фразе:

— Да как же ты могла?!

— У него многие набрали, — как бы извиняясь, пробормотала в ответ девушка.

— Многие, — недовольно буркнул монах. — Это те, которых вчера убивали?

Девушка уныло кивнула.

— А в чем проблема с этим Брамсом? — поинтересовался дон Себастьян.

Монах хмуро посмотрел на девушку.

— Ну, он под залог в долг дает, — неохотно пояснила та.

— Это понятно, — кивнул Эспада. — А что за залог?

— Кто долг на этом свете не отдаст, расплатится душой с этим индейским дьяволом. Как его… Миктлантекутли. Золото его.

Тут даже дону Себастьяну спокойствие изменило.

— Ты продала душу дьяволу?!

— Ну… Нет, конечно. Скорее, заложила.

— А выкупать, значит, не на что, — подытожил Эспада. — Да, Диана, с тобой не соскучишься.

Девушка грустно кивнула и совсем понурилась. Монах сокрушенно покачал головой.

— Ох, дочь моя, как же неосмотрительно ты поступила. А если бы этой ночью тебя съели? Вот бы срок уплаты сразу и наступил.

Та снова грустно кивнула. Мол, сама теперь понимаю, только что делать-то? Дон Себастьян озадаченно присвистнул. Действительно, хитро придумано. Ростовщик давал в долг под залог души, индейцы убивали должников, и те отправлялись прямиком в ад. Если покойников еще и грабили — что наверняка — то нерастраченные денежки возвращались к ростовщику, и их снова можно было пускать в оборот.

— А что же инквизиция?

— Инквизиция следит за ним, — сказал падре Доминик. — Это я точно знаю. Но этот Брамс хитрый, точно черт. Нет никаких доказательств против него, даже ни одного свидетеля не нашли. Одни слухи по городу ползут, да и те всегда через третьи руки. Но теперь он не отвертится! Ведь сколько народу погибло…

— Ох, пожалуйста, — взмолилась Диана. — Если его сожгут, как же я расплачусь?

— Я помогу, — любезно предложил Эспада.

— У тебя есть шестьдесят дублонов?

— У меня есть шпага и никакого снисхождения к врагам веры, — отозвался дон Себастьян. — Я вызову этого Брамса на дуэль и убью. А потом сожжем его бумаги, и вопрос будет исчерпан.

— Погодите, погодите, — вмешался падре Доминик. — Даже если вы убьете Брамса, он тут только посредник, а кредитор-то получается — сам дьявол. Ведь он — получатель залога. А его вы на дуэль не вызовете.

— Почему нет?

— Потому что он просто не примет ваш вызов, — вздохнул монах. — Если бы с дьяволом было так легко покончить, его бы давно изничтожили. Нет, чтобы спасти душу этой неосмотрительной дамы, нужно вначале вернуть ее долг, а уже потом — все остальное.

— Чтобы отдать шестьдесят дублонов, их надо для начала иметь, — напомнил Эспада. — У вас есть такие деньги?

— Да.

В наступившей гробовой тишине падре Доминик извлек из-под рясы увесистый кожаный мешочек. Тонкий и длинный, как колбаса, он мог свободно обернуться вокруг пояса. Внутри были монеты. Падре аккуратно высыпал их на камень и спокойно пересчитал. Получилось ровно сто двадцать одно эскудо. К сожалению, большей частью серебром, а его обменная стоимость постоянно менялась, причем вниз куда чаще, чем вверх. Но если добавить к этому авторитет Святой Инквизиции, получалось достаточно, чтобы спасти душу Дианы.

Девушка смотрела на это с широко раскрытыми глазами.

— Но… Но вы же хотели на эти деньги построить церковь…

— Церковь — это средство, — спокойно сказал монах. — А целью для меня всегда было спасение душ. Вот мы твою душу и спасем. Только ты уж своей последующей жизнью постарайся доказать, что мы делаем это не напрасно.

Диана только и смогла, что кивнуть в ответ.

* * *

Человек предполагает, а Бог располагает. В этом наши герои еще раз убедились, когда вернулись в Каракас.

Город бурлил, точно котел с кипятком. Пузыри-слухи, один причудливее другого, всплывали не пойми откуда и тотчас же лопались, опровергнутые фактами или собственной нелепостью. Дон Себастьян, пока сидел в придорожной таверне, чего только не наслушался. Вплоть до того, что конец света уже настал, но Бог потерял расписание мероприятий, и теперь творится черт-те что. Ну да чем-чем, а неразберихой испанского солдата не напугаешь и даже не удивишь. Его вообще удивить сложно.

Вот Диану они с падре Домиником удивили — это да. Можно даже сказать, озадачили. Конечно, в беде бы ее в любом случае не оставили, но вот так, широким жестом выложить шестьдесят дублонов — это произвело на девушку сильное впечатление.

Ну, пусть не выложить, а рискнуть ими, но все же. Риск-то был немалый, хотя и понимали они с падре его по-разному. Монах не сомневался, что Святая Инквизиция, конфисковав имущество ростовщика, непременно выделит из них средства на церковь, а — еще лучше — на восстановление собора, за которое падре Доминик боролся уже не один год. Главное, чтобы этот злодей не улизнул от расплаты. Дон Себастьян, напротив, мало беспокоился по поводу возможного бегства ростовщика — и не таких догоняли, — а вот в щедрость Святой Инквизиции не верил.