Смахнув набежавшую слезу и глубоко вздохнув, Мила решительно вошла в салон.

В кабинете, который они делили с Короленко, тяжелая дверца сейфа была открыта нараспашку, а сама Гелена сидела за Милиным столом, уткнувшись в компьютер. Она повернула сосредоточенное лицо к хозяйке салона и совершенно ровным голосом сказала:

– Я знала, что ты сюда придешь. Садись, поговорим.

Мила опустилась в кресло, в котором обычно сидели сотрудницы «Ивы», когда Геля выдавала им зарплату. Сейчас экономист Короленко выглядела хозяйкой салона, а Мила – рядовой ткачихой.

– Может быть, ты что-нибудь хочешь спросить? – первой не выдержала молчания Геля.

– Мне показалось, что как раз ты хотела мне что-то рассказать. Разве нет? – Мила постаралась спросить это как можно спокойнее.

Геля по своему обыкновению отбарабанила пальцами на столе нечто маршеобразное и сказала:

– Ну что ж… Начну с главного. Не возражаешь?

– Ничуть. – Мила облизала слегка пересохшие губы, но поняла, что уже почти спокойна. Как всегда, когда надо решать важные вопросы.

– Ну и отлично! – Геля кивнула. – В общем, так: мне нужен твой салон.

– Зачем?

– Странный вопрос. Я хочу занять твое место!

– У тебя и так было приличное место. Тебе что, не хватало денег?

– Денег всегда не хватает, но дело даже не в этом.

– А в чем еще? – все так же спокойно, по-деловому спрашивала Мила.

– А в том, что ты, Людмила Леонидовна, манная каша-размазня!!

– Ну… ты мне всегда намекала на это. Услышанное – далеко не ново, а потому есть смысл сообщить мне что-нибудь другое.

– Другое? Пожалуйста! Похоже, ты считаешь, что сама до всего додумалась…

– До чего?

– До своей страшно эксклюзивной ткани!

– А на самом деле не сама? – удивилась Мила.

– Разумеется! – Геля скривилась в злой усмешке. Такого неприятного выражения лица Мила никогда не видела у своей подруги. – Ты так и ляпала бы свои никому не нужные настенные панно, если бы мне не пришло в голову, что из ткани «Ива» можно сделать шаль!

– Так ты что ж, Гелька… еще с тех пор держишь камень за пазухой?

– Ага! Представь себе, что с тех пор! Меня потрясло, что ты на моей придумке собралась въехать в рай!

– Геля… да ты что такое говоришь… – совершенно растерялась Мила. – Какой еще рай… Да и что стоила бы твоя придумка, если бы не моя ткань? Из чего только не делают шали… Тут все дело было как раз в «Иве»…

– В «Иве»!! – передразнила ее Геля. – Терпеть не могу это словечко! У тебя, милая моя, застарелая мания величия! Разве эту ткань придумала ты? Сама же говорила, что содрала технологию с марокканской ткани!

– Ничего подобного! Я просто разгадала ее секрет и создала свою собственную на ее основе!

– Ну и что же это такое, как не плагиат?

– Ты, Гелька, в этом деле ничего не понимаешь! Как современный калькулятор имеет мало общего со старой счетной машинкой «Феликс», так и моя ткань по сравнению с марокканской – уже совершенно другой продукт! Да и ты сама поняла бы это, если бы увидела кусочек той ткани, которую привез из поездки по Марокко наш институтский преподаватель.

– Ты специально не оставила образец! Уничтожила, чтобы тебя никто не мог ни в чем уличить! – продолжала наступать Геля.

– Нет! Я просто разобрала его по ниточкам… В общем, тебе не понять…

– Где уж нам уж выйти замуж! Кстати, о замужестве… – Геля улыбнулась еще злее. – Знаешь, кто был первым моим мужем?

– Первым? – удивилась Мила. – Разве Сергей второй?

Гелена истерично расхохоталась, потом, собравшись с силами, оборвала этот приступ и сказала:

– Тебе же всегда было плевать на меня! Подругой еще называлась! Да мы все время решали только твои проблемы, а как живу я, тебя нисколько не интересовало! Я убеждена, что ты толком не знаешь, сколько лет моей Танюшке, где работает мой Серега…

– Теперь я даже знаю, где работает его брат Николай, – тусклым голосом отозвалась Мила.

– Я рада, что ты наконец в курсе многого и не надо от тебя ничего скрывать! До чертиков, знаешь ли, надоело изображать из себя верную подругу! А мой Сергей…

– Ты хотела мне сказать о твоем первом муже, – перебила ее Мила, потому что в этом известии ей почудилось что-то недоброе.

– Да! Конечно же! Так вот: первым моим мужем был… ты не поверишь… Александр Завальнюк. Помнишь такого?

– Алик… – непослушными губами прошептала Мила.

– Вот именно, Алик! С которым ты спала! Это ж надо! Мне даже муж достался после того, как ты им уже попользовалась!

– Геля… но кто же мог тогда предположить… тем более что…

– Что?

– В те времена скорее Алик мной пользовался, нежели я им…

– Хватит корчить из себя поруганную невинность! – прикрикнула на Милу Геля и даже стукнула по столу кулаком. – Да стоило Алику выпить, как он принимался вспоминать свою неземную любовь к однокурснице!

– У него этих однокурсниц было – пруд пруди! – попыталась возразить Мила. – У нас на курсе парней-то было: раз, два и обчелся! Собственно, всего два: Алик и Миша Тропинин…

– Ага! Мне ли этого не знать! Однокурсниц было пруд пруди, только Алик почему-то все время одну упоминал – Людмилочку! Когда я с тобой познакомилась, разумеется, не могла даже подумать, что ты именно та Людмилочка и есть. Мало ли кругом Людмилочек! В России живем!

– Геля! Но ведь когда мы познакомились, ты уже была замужем за Сергеем Короленко!

– Верно, за Сергеем! Я и сейчас за ним… чтоб он пропал…

Мила промолчала. Она и сама уже недавно поняла, что Геля не любит своего мужа, но чтобы так…

– Я, Милка, любила Алика, понимаешь! А он, скотина, любил тебя! И пил, пил… Я сама ушла к Сергею, но… Я сейчас уже просто ненавижу Короленко, хотя он неплохой человек… И Танюшку любит несмотря на то, что она не его дочь… Невозможно жить с нелюбимым, Милка, запомни это! Так… на всякий случай. Как бы этот человек ни старался для тебя, как бы ни выворачивался наизнанку – ничего не поможет! Нелюбовь… она… очень быстро оборачивается ненавистью…

Пропустив эту тираду Гелены мимо ушей, Мила задумчиво сказала:

– Алик никогда всерьез не говорил мне о любви. Так только… ерунду всякую…

– Ерунду?! То, что тебе казалось ерундой, для него стало трагедией всей жизни! Он любил тебя изо всех своих сил! Как мог! Мне… потом… говорил, что Людмилочка была девушкой не от мира сего… талантище… что только снисходила до него… жалела… что вся была в своем искусстве… Я тогда не очень понимала, каким искусством ты занималась… Мне было все равно… Я тогда хотела только одного…