– Но ведь все получилось почти так, как я хотела.

– Если не считать развалившейся в грязные клочья коллекции Параскевич!

– Не беда! – отозвалась Геля и показала Миле диск, который вытащила из системного блока компьютера: – Вот здесь все твои тайны! Ты сама говорила, что подготовила его для того, чтобы оформить наконец патент на ткань. Не станешь же ты со мной драться из-за диска?

– Не стану, – согласилась Мила и, неожиданно для Гелены улыбнувшись, вдруг спросила: – Гель? А вот Сельвинская Дарья Александровна… она кто?

– Она именно и есть престарелая теледива, которая заказала у Олежека платье для банкета, который при большом стечении гостей и прессы все же прошел в Телецентре на улице Чапыгина! – расхохоталась Геля. – Газеты читать надо, милая моя! И телевизор смотреть! Хоть изредка!

– Но как же… ты ведь звонила… – прошептала потрясенная Мила.

– Милка! Святая ты простота! – заливалась бывшая подруга. – Да я только делала вид, что звонила!

– А письмо?

– А письмо сбацала, когда мы с тобой в «Иву» заезжали, чтобы девчонкам зарплату выплатить.

– И сама засунула в Олегову куртку! – догадалась Мила.

– Ну наконец-то сообразила! Хвалю! Наша беседа тебе явно идет на пользу! Хоть сопоставлять события начала!

– Тогда твой братец-сыщик должен был бы сочинить про какую-нибудь молодуху под именем Дарьи Александровны!

– Зачем? Неизвестность всегда держит в особом напряжении! Между прочим, этот тактический ход Вовка сам и придумал, а уж он в этом деле спец! Ты действительно сама не своя была, когда выяснилось, будто бы Сельвинская Дарья Александровна в Санкт-Петербурге вообще не проживает! Это ж какая получилась интрига! Кстати, про улицу Оружейную ты сама напутала. На конверте было написано – Оранжерейная улица… Именно на Оранжерейной и по сей день преспокойно живет себе и пока не горюет престарелая Дарья Александровна Сельвинская. А Оружейной улицы действительно в Питере нет, так что все было разыграно, как по нотам…

– Гель, а газетка с объявлением каким образом оказалась у тебя в руках в нужный момент? С утра того дня ты же не знала еще, что я тебе расскажу за обедом.

– Я действительно искала Танюшке перса. Выдав девчонкам зарплату, я стала звонить по телефону насчет котенка, сверяясь с газетой, а там как раз рядом объявление Вовкиного агентства. План созрел мгновенно. Ты же знаешь, какая я сообразительная!

– Да-а-а… оба вы с братцем… сообразительные…

– А вот, кстати, и братец подъехал! – Геля приподнялась на стуле и показала рукой на окно. Сквозь раздвинутые жалюзи было видно, как из машины вышел Цебоев.

Сердце Милы бешено заколотилось. Встречаться с Владимиром именно сейчас ей хотелось меньше всего. К этой встрече надо было как-то подготовиться. И почему она не догадалась, что Геля посылала сообщение именно ему? Ведь можно же было догадаться! Можно было!!

– Что случилось, Гелена? Ты меня вырвала прямо из… – начал Цебоев и осекся, увидев Милу, потом тяжело опустился в кресло для посетителей, вытер ладонью проступившую на лбу испарину и севшим голосом бросил сестре с упреком: – Ты ж сказала, что одна в салоне…

– А вдруг ты отказался бы приехать, если бы я сказала тебе о присутствии Людмилы! Слушай! – Гелена презрительно сморщилась и спросила: – А какого черта ты потащил ее в ЗАГС? Разве это было в нашем с тобой договоре? Да и вообще, как ты собираешься жениться, Вовик?! Я же тебе во всем отказала?

Цебоев напряженно молчал.

Мила поднялась со стула и сказала:

– Думаю, что мне не обязательно присутствовать при ваших разборках! Так что… с вашего разрешения, я, пожалуй, пойду по своим делам. А ты, Геля, когда закончишь, закрой салон и выбрось ключи… в Неву… что ли… Помещение пока еще мое, а вожделенный диск – у тебя в руках!

Не глядя на Владимира, Мила прошла мимо его выставленных в проход ног и покинула помещение своего салона. Цебоев даже не пошевелился, когда она проходила мимо.

* * *

Мила быстро шла к станции метро, совершенно забыв о том, что собиралась поехать домой на такси. Ее льняной костюм, конечно, уже высох, но был некрасиво смят, а юбка сзади почти до пояса забрызгана коричневыми пятнами. Видеть этого Мила не могла, да и не думала о внешнем виде. Она убеждала себя в том, что в состоянии собранности надо непременно додержаться до дома, иначе ноги перестанут слушаться… Уж она-то себя знает… Дома, конечно, лучше ей не станет. Утешать ее некому! Она осталась в абсолютном вакууме. Подруги нет, любимого человека нет… Любимого человека… Да неужели же она, в самом деле, умудрилась полюбить Цебоева? Или ей просто захотелось семьи и покоя?

Неужели она до такой степени не разбирается в людях? В юности не заметила любви Алика, сомневалась в любви Романца, теперь приняла за проявления любви профессиональное мероприятие сыскного агентства! Гелька говорила еще что-то ужасное… Что-то вроде того, что Цебоеву нельзя жениться… Почему? И в чем она, Гелена, ему отказала? Неужели Владимир добивался любви Гелены Короленко и ради этого разыграл с Милой такой спектакль? А что? Такое вполне может быть! Они же сводные брат и сестра… не родные… Цель оправдывает средства? Неужели в таком деле действительно все средства хороши?

Мила даже приостановилась на тротуаре. Она вспомнила лицо Владимира таким, каким оно было, когда они подавали заявление во Дворце бракосочетания на Английской набережной. Мила тогда была уверена, что он ее очень любит. Артист… Люди!! Дайте Цебоеву национальную премию и Гелену Короленко в награду!!

На глаза навернулись слезы. Нет! Нельзя расслабляться! Плакать нельзя! В истерику впадать нельзя! Мила почти побежала к метро. Круглое здание станции с синей буквой «М» на «макушке» было уже в десяти шагах. И все же, что ей теперь делать? У нее отнято все, даже любимое дело? Последнее время, собираясь замуж, она старалась не думать об «Иве», но… Как же не думать об этом теперь? Получается, что вся жизнь прошла впустую… То есть вообще вся…

Около станции метро Мила опять остановилась. А что, если позвонить Мишке Тропинину? Они давно не общались. Нет, она, конечно, не станет рассказывать ему о неприятностях на личном фронте. Она просто попросит у него работы. Он же знает, как она умеет трудиться. Конечно, Мишке придется рассказать, как она потеряла все, что приобрела за долгие годы. Он, конечно, предложит «экспроприировать экспроприаторов», то есть отнять «Иву» и все Милины наработки у Короленко… Он, пожалуй, даже смог бы это сделать, но… Нет! Хватит! Мила сыта по горло! Ей ничего такого больше не надо!

Решив не откладывать дело в долгий ящик, она вытащила из сумочки мобильный телефон и набрала номер Тропинина. Бесстрастный женский голос сообщил, что в данный момент абонент находится вне зоны доступа, но ему можно оставить сообщение после звукового сигнала. Сообщение? Нет… в сообщении всего не напишешь, а Мишка потом может позвонить в неподходящий момент, то есть когда ее развезет… А ее обязательно развезет, потому что… Вот ей только стоило подумать о том, что развезет…