Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не курю, — солгал Гундерсон. Вся сцена слишком напоминала бесчисленные полицейские проверки, которым он уже подвергался по всему американскому материку, по всей трассе от Земли до девятой планеты Альфы Центавр. Все это пугало и раздражало Гундерсона. И он понимал, что бежать ему некуда.
Разве что на сей раз в темноте сидели не суровые камнеликие полицейские. — Теперь там сидели суровые камнеликие сотрудники Бюро и люди из КосмоКома.
Даже сам глава КосмоКома Терренс сидел в одном из пневмокресел и внимательно наблюдал за Гундерсоном.
Сидел и мысленно призывал его действовать!
Гундерсон нерешительно взял трубочку. Потом уже было положил ее обратно.
— Да закури же ее, Альф! — отрезал из темноты необычно густой бас.
Гундерсон поднес сигарету ко рту. Все ждали.
Он явно хотел что-то сказать — возможно, возразить, но не сумел. Потом нахмурил густые брови. Его бессмысленные глаза стали — если это было возможно — еще бессмысленнее. Меж бровями пролегла глубокая морщина в форме римской пятерки. Сигарета вспыхнула. Из кончика вырвался язычок пламени. В одно мгновение он поглотил табак, бумагу и фильтр сигареты. Огонь ударил по губам Гундерсона, обжигая их, добрался до носа, до лица. Альф Гундерсон дико вскрикнул — и, колотя себя ладонями по лицу, рухнул на пол.
Вся сцена внезапно заполнилась мечущимися фигурами в сине-черной униформе КосмоКома. Гундерсон скорчился на полу — от его лица клубами валил дым. Один из сотрудников КосмоКома сорвал головку с огнетушителя — и долговязую фигуру вмиг окутала пена.
— Унипорта сюда! Давайте же сюда этого проклятого Унипорта! Живо!
Молодой лейтенант с ежиком светлых волос, первым оказавшийся на сцене — впечатление было, будто он прятался где-то внизу, — держал голову Гундерсона в своих мускулистых руках, с ужасом дотрагиваясь до хлопьев обугленной кожи. В светло-голубых глазах лейтенанта — человека, успевшего навидаться всякой жути, — сейчас тем не менее просвечивал откровенный страх.
В считанные секунды угловатый, широкоскулый Унипорт разгладил Гундерсону лицо, выровнял каждый миллиметр — удаляя обгорелую плоть, наращивая здоровую, розовую кожу.
Еще несколько мгновений — и операция завершилась. Ожоги исчезли. Гундерсон снова был цел и невредим если не считать бросавшихся в глаза участков свежей кожи.
Все это время Гундерсон что-то бормотал. Когда Унипорт закончил свою ментальную работу и со вздохом выпрямился, слова эти разобрал молодой офицер КосмоКома. Он тут же взглянул Гундерсону в лицо, а затем обратил светло-голубые глаза к остальным.
Во взгляде офицера страх смешивался с замешательством.
А Гундерсон бормотал:
— Дайте мне умереть… пожалуйста… дайте же мне умереть… я очень хочу умереть… пожалуйста… дайте мне умереть…
II
Их корабль направлялся к Омало — солнцу системы дельгартов. В гиперпространство его ввела пилот по имени Карина Коррея. Искривив пространство корабля, женщина погрузилась в «глубокий сон» — до тех пор, пока она снова не понадобится, чтобы сделать выброс у Омало.
И теперь корабль продирался сквозь немыслимое лоскутное одеяло гиперпространства, срезая путь к звездной системе противников землян.
В одной каюте с Гундерсоном находился тот самый офицер со светлым ежиком на голове. Весь перелет — от взлета до выброса — Пиротику предстояло оставаться в своем купе. Новейшего корабля КосмоКома Гундерсон так и не увидел. Только эта небольшая каюта — и неизменная компания офицера.
Светло-голубые глаза сотрудника КосмоКома устремлены были то на мертвенно-бледного соседа, то на переборки, защищающие их от телепортации и встроенный в одну из них сейф.
— Как думаете, зачем нас посылают так глубоко в тыл дельгартам? — закинул удочку офицер. — Ведь там их логово. Должно быть, какое-то важное задание. А вы как считаете?
Гундерсон с неохотой оторвался от созерцания носков собственных ботинок и уставился на астронавта. Потом лениво отбросил вытребованную им еще до старта губную гармошку, с которой он привык коротать мучительно долгие часы в гиперпространстве.
— Понятия не имею. А давно мы уже с дельгартами воюем?
— Вы даже не знаете, с кем и сколько воюет ваша родная планета?
— Я много лет прожил в глуши. Да и мы, кажется, всю дорогу с кем-нибудь воюем.
Офицер был явно потрясен.
— Мы воюем, только когда это необходимо для защиты мира во всех галактиках. Земля — миролюбивая…
— Да знаю, знаю, —