- Ну не то чтобы очень хорошо... - Томочка потупилась. - Нокое-что, конечно, знаю...

- Вот мне попался в кроссворде такой вопрос, - Лушапридвинулась ближе к столу, - французский писатель, единственный дважды лауреатГонкуровской премии. Четыре буквы...

- Дважды лауреат?.. - Томочка задумалась. - Гонкуровскуюпремию только один раз дают... Знаешь, я больше в русской литературеразбираюсь... Ну подожди минутку, я сейчас к Анюте схожу, в зал зарубежнойлитературы, она наверняка вспомнит. А вы здесь покараульте, читателей все равноочень мало, если кто-то придет, скажете, чтобы подождали...

- Хорошо-хорошо, - ответила Луша.

Как только дверь за ее подругой закрылась, она вскочила иогляделась по сторонам.

- На полки нельзя... - пробормотала тетка, - будут доставатькниги, случайно вынут...

- За портрет! - подала я голос.

Луша оглядела стены библиотеки и кивнула:

- Хорошая мысль!

На стенах дружными рядами висели выцветшие портретыклассиков отечественной литературы - Лев Толстой, из-под насупленных бровей неодобрительнонаблюдавший за нашими действиями, благосклонно следивший за нами сквозь пенснеЧехов, решительный Горький, Гоголь, явно удивленный всем происходящим, усталый,равнодушный ко всему Некрасов. Многих других я не знала в лицо.

Луша оглянулась на дверь и подскочила к портрету пожилоголысого дяденьки в круглых очках и с пышными усами.

- Это кто? - спросила я.

- Пришвин, тундра! - ответила Луша, не оборачиваясь. - Оченьхороший писатель, кстати. И вообще, не отвлекай меня, лучше следи за дверью, вдругкто-нибудь войдет.

- Ну и что мне тогда делать? Петь, что ли, "Сердцекрасавицы"?

- Да ну тебя! Только отвлекаешь!

Луша встала на стул, перевернула портрет Пришвина, засунулаконверт с завещанием за край рамы и повесила портрет на прежнее место.

Только она успела вернуться на свое место, открылась дверь ина пороге появилась девочка лет пятнадцати.

- А где Тамара Васильевна? - удивленно спросила она, увидевнезнакомых людей.

- Тамара Васильевна сейчас вернется, - солидно ответилаЛуша, - она в зале иностранной литературы.

- А-а, - протянула девочка, - ну я подожду. Ждать ейпришлось недолго: буквально через минуту Томочка вернулась, чрезвычайнодовольная.

- Записывай, - гордо сообщила она Луше, - французскийписатель Ромэн Гари. Он сначала получил премию под собственным именем, а потом- под псевдонимом Ажар.

- Вот жулик! - возмутилась Луша, записывая в блокнот фамилиюпредприимчивого француза.

- А, Спиридонова, - Томочка увидела скромно дожидавшуюся еедевочку, - ты пришла!

- Здрасьте, Тамара Васильевна!

- Ну что, прочитала "Евгения Онегина"?

- Прочитала. - Глаза девочки сделались подозрительночестными.

- Ну и скажи, Спиридонова, какое отчество было у ТатьяныЛариной?

- А там про отчество не было!

- Было! - безжалостно отчеканила Тамара Васильевна.

Не зря она показалась мне похожей на мою первую школьнуюучительницу! Представляю, как сурово она проверяла бы у детей домашнее задание!А отчество Татьяны Лариной я и сама не помню...

- Отчество Татьяны - Дмитриевна, - сообщила ТамараВасильевна, - отец сестер - Дмитрий Ларин, Пушкин об этом ясно говорит...

- Ну Тамара Васильевна, дайте еще что-нибудь, - заныладевочка, - честное слово, я прочитала, а про отчество как-то не заметила...

- Ладно, Спиридонова, что с тобой поделаешь. - ТамараВасильевна направилась к стоявшему в дальнем конце комнаты закрытому на ключшкафу, по дороге объясняя:

- У нас со Спиридоновой.., да и не только с ней, особыеотношения, если можно так выразиться - бартерные. Я ей выдаю популярныедетективы из своего, так сказать, особого фонда при том условии, что онапрочтет что-нибудь из русской классики... Спиридонова, - Томочка повысилаголос, - на этот раз прочитаешь "Мастера и Маргариту"!

- Ой, какая толстая! - ужаснулась любительница детективов. -Ну тогда вы мне за нее две книжки дайте...

- Ладно, Спиридонова, что с тобой поделаешь! - Томочка стяжелым вздохом открыла свой "спецфонд" и достала с полки две книжкив ярких глянцевых обложках. - Вот, даю тебе Неспанского "Запискипокойника" и Мымрину "Труп моей свекрови".

Дома на меня напал жуткий жор. Сама себе удивляясь, ясмолотила четыре жареных сосиски, а также полную миску салата из помидоров,запила все это двумя стаканами чая с миндальным пирожным.

- Ты прямо как Варвара, - посмеивалась Луша, глядя, как лихоя управляюсь с едой.

- Сама не знаю, что на меня вдруг нашло, - смутилась я, -наверное, это нервное...

Луша аккуратно нарезала сосиску на мелкие кусочки ипредложила ее Кэсси. Та подошла, повертелась вокруг блюдечка, понюхала сосискуи тихонько, деликатно чихнула.

- Может, ей нельзя с перцем? - испугалась я. - Киса нежная,вдруг у нее будет расстройство желудка? Нет, Луша, наверное, ей все же нужнопокупать специальный кошачий корм...

- Вот сама и покупай, - беззлобно огрызнулась тетка, - а яне могу, а то в трубу вылечу...

Я вспомнила про свою тысячу долларов и согласилась, чтодолжна взять на себя заботы о собственном и кошачьем пропитании.

Только-только мы с Кэсси устроились на диване, обнявшись,как Луша явилась из кухни и пресекла наше блаженное ничегонеделанье.

- Мария, - начала она строго, - ты в состоянии сейчасдумать?

- После всего съеденного? - искренне изумилась я. - Нет,конечно!

- Очень плохо! - рассердилась моя неугомонная тетка. - Новсе равно я тебя призываю сосредоточиться.

- На чем?

- На одной мысли, - ответила Луша, - на том, что нам делатьдальше. Потому что, если ты в состоянии это осознать, мы зашли в тупик.

- Вот как? Я, можно сказать, рисковала жизнью.., а чего мыдобились? Вытащили из сейфа завещание, перепрятали его и теперь будем трястись,что нас обнаружат бандиты, которым это завещание позарез нужно! И ведьничегошеньки не ясно! Кто такой Караваев, почему он своей любовнице оставил неденьги, а контрольный пакет акций этого самого фонда "Чарити"?

- Пока вы с кошкой обнимались, я смоталась к Варваре, -заметила Луша, - так вот она сказала, что понятия не имеет ни о какомКараваеве, директора центра зовут Глухаренко Андрей Петрович, и МакароваЕлизавета Васильевна никогда у них в центре не работала... Вот так-то.