требует постоянных вложений. Тот самый управляющий присмотрит за сдачей квартир внаём, и порядком. Но меня сейчас волнует иное.

Молча смотрю на вдруг ставшую серьёзной, и даже посуровевшую, тётушку.

— Скажи мне, Юзек, — начала Катарина после небольшой паузы, — Это правда, что пан Вылежинский станет твоим компаньоном? А ещё, открыв новую взрывчатку, у него есть возможность добиться успеха в науке, и даже получить звание профессора? И ты знал это ещё несколько месяцев назад.

Странный вопрос. Я ввёл Катарину в курс дела, но про долю, положенную Брониславу, не говорил. Да и не волновали её раньше чужие деньги.

— Академиком ему не быть, но профессора через несколько лет точно получит. Что касается доли в компании, то химик её заслужил. Я считаю, что изобретатель должен быть справедливо вознаграждён. Думаю, что года через два — три, пан Вылежинский станет весьма обеспеченным человеком, и его состояние достигнет суммы с пятью нулями.

— А я всё не могла понять, чего эта старая интриганка Хмелевская подбивает клинья к Брониславу! — тётушка выдала непонятную сентенцию и уставилась на меня обвиняющим взором, — Юзек, о чём ты думал? Почему не раскрыл хотя бы часть планов и перспектив, ожидающих нашего изобретателя?

— Не понимаю вас, хоть убейте.

— Молодой, католик, шляхтич, будущий профессор, который вскоре станет состоятельным человеком. Чего здесь непонятного? Это же просто алмаз, который требует небольшой огранки!

Я мотнул головой, показывая, что нахожусь в недоумении. Катарина грустно вздохнула и начала объяснять.

— Богуславе уже семнадцать. В её годы я, и твоя покойная мать, уже были замужем. Здесь ломаешь голову, как бы найти выгодную партию, а оказывается, рядом уже есть перспективный человек, выказывающий внимание моей дочери и твоей кузине, на которого никто не обращал внимания. Пан Бронислав излишне скромен в проявлении чувств и помешан на своих опытах, но меня не проведёшь. Если бы я знала даже часть информации, то они бы уже были помолвлены. Эта курва Хмелевская не просто так пыталась затащить изобретателя к себе в гости. У неё тоже две девки на выданье. И эта интриганка сразу смекнула, что если химик связан с тобой, то у него больше будущее. Я же всё сомневалась и чуть не упустила такого перспективного зятя. Но ничего, скоро мы его окрутим, даже не сомневайся!

М-да. Увидев тётушкину улыбку, я внутренне вздрогнул. Попал наш гений, и теперь его точно захомутают. С другой стороны, это даже к лучшему. Мои замыслы по созданию клана не такие уж нереализуемые.

* * *

— Всё по плану? — спрашиваю прискакавшего Севастьянова, который никак не мог отдышаться.

— Так точно, — выдавил унтер и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, — Едут, как вы и объясняли. Сигнал нашим подан, хорошо так огонь полыхнул. Они должны были заметить.

— Значит, ждём прибытия кортежа. Ты давай пока отдохни, а то весь дёрганный. Вот, чая попей, — киваю на раскладной столик, на котором стояли кружки.

Небольшой костерок, над которым висел чайник, уже погасили. Фредди, развалившийся на стульчике, призывно махнул рукой жандарму. Вот у кого с нервами порядок, так это у немца. Я же с трудом сдерживаю рвущееся изнутри желание чего-то делать. Но надо контролировать свои эмоции, так как мне сегодня отведена иная роль. Назовём её командно-наблюдательной, если так можно выразиться.

Наш наблюдательный пункт расположился возле развилки на Выборгском тракте, примерно посередине между столицей и Парголово. Лучше обзора, и одновременно места для атаки, не найти. Единственное, чего я боялся, это вмешательства случайных путников. Но сегодня воскресенье, и большая часть публики посещает храмы. Поэтому утром деловая активность падает фактически до нуля. Понятно, что в столице достаточно иноверцев, которым посещать православные церкви не нужно. Ещё и разного рода прогрессивная публика, демонстративно отказывающаяся молиться. Правда, от этого мне не легче. Были ещё сомнения в подаче сигнала, но кроме как дым от костра, мы ничего не придумали. Только обильно полили ветки керосином, дабы он полыхнул как можно сильнее. Вроде получилось.

Наконец, раздался шум, который издаёт большое количество кавалеристов и повозок. Через некоторое время навстречу ещё невидимой кавалькаде выдвинулась открытая коляска, которая везла одинокую даму. В тот момент, когда кортеж начал подъезжать перекрёсток, одинокая коляска уже его проехала и начала двигаться по встречной стороне тракта. Вдруг что-то произошло, и одинокая повозка остановилась, а её кучер спрыгнул с козлов и побежал к заднему колесу.

Мне даже бинокль не нужен, чтобы увидеть некоторое замешательство — среди бравых кавалеристов началась суета. Первые ряды уже проехали место аварии, но продолжали оглядываться. Наверное, бравые воины в ярких мундирах хотели ещё раз запечатлеть симпатичную даму. Один из офицеров приблизился к повозке, чем окончательно расстроил порядок движения кортежа, и снизил его скорость. В момент, когда около коляски показалась закрытая карета, начались странные события.

Девица вдруг вскочила и выстрелила в офицера, который тут же свалился со взбрыкнувшей лошади. Далее активная дамочка бросила в сторону кареты два предмета и, демонстрируя акробатические навыки, спрыгнула на обочину. Два громких хлопка и окутавший место происшествия дым, намекали, что взорвались гранаты. Не отставал от необычной пассажирки и кучер. Тот тоже метнул несколько предметов и исчез в лесу, сопровождаемый новыми взрывами. При этом оба нападавших продолжали стрелять в военных, прикрываясь деревьями.

Взрывы, выстрелы, крики, ржание коней, столпотворение, пара всадников свалилась на землю, одно несчастное животное понесло, и всё это произошло буквально за несколько секунд. Я же с чувством глубокого удовлетворения сунул бинокль в чехол и направился к месту свалки.

Пока мы с Фредди и двумя жандармами подходили к кортежу, там всё более или менее успокоилось. Казаки, а это был лейб-конвой, перестали палить в сторону леса. Вдоль кавалькады, которая превратилась в обычную толпу, носился офицер на белом коне и громко кричал на подчинённых. Увидев нашу компанию, остановившуюся по центру развилки, он замолчал. С моего места было плохо видно, но лицо полковника явно перекосила гримаса гнева. Приблизившись к нам, Шереметев уже обуздал свои нервы и стал выглядеть относительно нормально.

— Граф, ваше поведение просто невозможно и неприемлемо! — гвардеец всё ещё кипел от гнева, при этом похлопывал по шее разгорячённого жеребца, который кидал на нас злобные взгляды, — Могли погибнуть люди, несколько казаков получили травмы, а одного унесла лошадь. Вы понимаете, что натворили? Хорошо, что мы использовали холостые патроны. А если бы казаки посекли ваших людей шашками. И что это за чудовищные бомбы, ещё и такие вонючие?

— Скажите, Сергей Алексеевич, — спокойно спрашиваю злющего полковника, — А что, по-вашему, я должен был сделать? Остановить кортеж и