И Петро убежал, он же у нас человек-действие (не человек действия, а именно как написано).

– Товарищи командиры, все подразделения, которые идут в рейд, должны быть готовы ровно в десять вечера. Задача ясна?

– Так точно! – ответили командиры хором.

– Если у кого-то есть вопросы, то сейчас самое время его задать.

– Какое количество боеприпасов выдавать? – спросила товарищ начтыл.

– Не думаю, что это можно ограничивать, мы не знаем, сколько времени нас не будет, потому предлагаю раздать 60–65 процентов имеющихся боеприпасов как для ручного оружия, так и для пушек, пулеметов и минометов. Хотя, вероятно, мы будем добывать трофеи, потому давайте остановимся на половине огнеприпасов. Так же с горючим, но соляру экипажам Т-34 раздать всю, КВ оставим тут. Товарищ начтыл, озаботьтесь погрузкой боеприпасов ГСМ и другого имущества в грузовики, все женщины остаются в лагере, потому, товарищ Машкова, назначьте начтыла для рейда из числа мужчин.

Вижу, не нравится Машеньке то, что мы ее оставляем, но война есть война, а им, женщинам, рожать и воспитывать советских граждан, мы не вправе рисковать матерями (пусть потенциальными, тем более Анюта в поход пойдет). Хотя Машуня у меня не из робкого десятка, но не имею я права рисковать ею (особенно собой, Бусинка ж в поход пойдет), не имею, и все!

У остальных вопросов не возникло, кадровые военные привыкли не задавать лишних вопросов, и я объявил, что консилиум окончен.

Все разошлись, и я только собирался выйти и пойти на обед, как в землянку вошла снова Маша:

– Милый, ты опять меня оставляешь?

– Маш, я понимаю, там феминизм и эмансипация, но ты тоже пойми, мы идем в смертельно опасный рейд, и не могу я рисковать женщинами, не могу, и все (лицемерю я, в голове-то Бусинка).

– И что нам, оставшимся, тут делать?

– Маш, ты начтыл, скоро зима, и пора уборки зерновых пришла, значит, твоя миссия и миссия оставшихся – помощь в уборке урожая селянам за определенную часть урожая, и пусть после просушки прячут зерно, а то скоро фашисты пойдут по деревням грабить урожай. Кроме того, попробуйте придумать что-либо типа мельницы, водяную или ветряную, это на ваше усмотрение, из зерна нужно будет делать муку. И картошки побольше заготовить да в ямы зарыть, чтобы зимой шубы, то есть зубы на полку не класть.

Необходимо закупать скот у населения, особенно колхозные стада, немцы все равно все отнимут, а так вы закупите и заготовите мяса впрок, денег награбленных у тех же немцев немало. Это тоже на ваше усмотрение, хотите вяльте, хотите коптите, хотите зажарьте и залейте маслом, тоже вариант. Также заготовить овощей и фруктов, боюсь, как бы цинга[138] не напала, вот видишь, милая, на тебе сколько дел? Война – это не только убивать врага, но и кормить своих, тоже война!

– Ладно, все поняла, опять дискриминация по половому признаку.

– Мань, оставь уж свои эти экивоки в двадцать первом веке, мы не там, пойми, милая.

– Да поняла я, милый, шучу. Пошли на обед?

– Пошли, конечно, милая. – И мы рванули на обед.

Когда мы уже почти подошли к столовой, оттуда вырулила толпа псевдофельдъегерей самого Микрофон Бока. Главный в группе (для противника) гауптман Макс фон Штирлиц[139] (Хельмут, это я ему такое имя придумал), затем обер-лейтенант Ганс Клосс[140] (Вахаев, тоже мой креатив), ну и всякие Фрицы Шварцмюллеры, даже обер-фейнрих Арнольд Шварценеггер[141], со старшим стрелком Бастианом Швайнштайгером[142]. Правда, этот Бастиан по-немецки кроме «хенде хох» только слово «швайне» знает. Да и родился и вырос в городе Полевском (что в Свердловской области, откуда есть пошел сказочник Бажов).

– Товарищ капитан, группа разведчиков закончила обед и идет получать документы к товарищу Саркисянцу (ну к Ашоту).

– Счастливого пути, товарищи разведчики, и себя беречь, в бой не вступать, ваше дело только разведка.

– Так точно, товарищ комдив. – И немного стройная толпа псевдофашистов, как в юности, пустилась в бег, по направлению к штаб-квартире нашего фальшиводокументчика. Конные разведчики в документах не нуждались и ушли вперед, ими руководит Мамбеткулов, еще один лошадиный фанат, тоже мне, прапрапрапраправнук Чингисхана.

Затем мы с Машуней поужинали, после этого Маша назначила старшину Цыбикова (бурята) рейдовым начтылом. Ну и загрузила его заняться загрузкой имущества в грузовики, Глафира возглавила склады (раздачу боеприпасов). Так припахав своих подчиненных, Маня освободилась, и мы решили пойти в лес, ну, попрощаться по-человечески…

Но не тут-то было. Только мы с Марией расстелили брезент, как из-за деревьев послышался воспитанный кашель, заменяющий стук в дверь. Вот суки, попрощаться не дадут…

– Кхе-кхе, товарищ комдив, можно вас на минутку?

Пришлось мне встать и пойти на голос, все равно же не уйдет Акмурзин без ответа (я по голосу определил, что это бесшумник – башкир).

– Ну чего тебе, товарищ Акмурзин?

– Разрешите нашему полувзводу поступить в распоряжение Бондаренко?

– Я не против, но есть ли у него свободные кони?

– Да, товарищ капитан, мы с ним уже договорились, осталось только у вас взять разрешение, мы целый день с его подразделением вместе.

– Ну, тогда чего стоишь, «кто ты такой, давай до свидания»[143]. – И бесшумный башкир удалился бесшумно (тавтология, но он реально бесшумно исчез, прямо растворился в лесу).

А потом часа полтора мы с моей королевой Марией (тьфу-тьфу, но не Стюарт[144]) прощались (а подлый я предвкушал свидания с Бусинкой), затем разошлись, она – контролировать деятельность своих складских, а я – узнать, как обстоят дела вообще.

Согласно плану у нас с полдевятого ужин, это для того, чтобы к десяти вечера все должны уже отужинать и быть готовы к великим делам. Потому, когда я подошел, люди ужинали, и я сел рядом с немцами, товарищи немцы уже давно освоились в наших рядах и со смехом обсуждали то, что Хельмута произвели в аристократы (фон Штирлиц). Оказывается, Хельмут из явных пролетариев, и если бы не ДОН-16, то никогда бы аристократом не стал. Как только ребята (немецкие) углядели меня, то стали говорить на русском (ну, как могли):