Алеклия больше всего боялся, что Бузилл Арагоста не захочет принять вызов – слишком выгодную позицию заняли авидроны – и пойдет в обход именно этой степью, благодаря чему без боя вступит в авидронские земли. Поэтому, чтобы заманить именитого флатона, Алеклия не стал возводить на предполагаемом поле боя никаких укреплений, а передовым отрядам приказал при первой опасности отступать, изображая из себя трусливых воинов.

Божественный наказал цинитам как можно больше отдыхать и распорядился выдать каждому столько мяса и разбавленного вина, сколько тот захочет. Спустя два дня появились флатоны. Некоторые их отряды тут же двинулись левее авидронского лагеря, но Божественный, чтобы их остановить, послал две конных либеры, колесницы и «Безумных воинов». Эта встреча постепенно вылилась в целое сражение, в ходе которого удалось окружить и уничтожить более тридцати тысяч воинов Темного океана и их союзников. Больше флатоны не пытались обойти армию Алеклии.

Спустя три дня следопыты и Вишневые плащи одновременно сообщили, что неприятель подтянул все свои силы и готовится к сражению. Воины одной матри-пилоги даже утверждали, что во время полета над лагерем флатонов видели у высокого, как холм, красочного шатра крупного военачальника флатонов – может быть, самого Бузилл Арагосту – и даже пустили в него из метательного механизма большую стрелу. На следующее утро легковооруженные коловаты выдвинулись вперед и стали завязывать бой, отчаянно набрасываясь на авидронские конные заслоны.

Шел сто шестой год двадцать седьмой день тринадцатого месяца.

Божественный велел создать строй из двух линий. В первой, состоящей из шестнадцати рядов, он разместил всех наемников, снабдив передних длинными копьями, а за ними, в ста пятидесяти шагах, поставил Ополчение с пешими воинами в центре и конницей по флангам. Перед ним установили средние и тяжелые метательные механизмы, которые должны были бросать снаряды через головы наемников. Затем вперед послали две трети всех вспомогательных сил, включая пять тысяч штурмовых и заградительных колесниц, две тысячи с лишним валил, десятки движущихся башен и почти десять тысяч легких метательных механизмов на быстроходных повозках. Кроме того, в воздух поднялись триста матри-пилог и к бою приготовились воины с двадцатью пятью тысячами боевых собак. Вспомогательные отряды расположились перед строем в глубину на целую итэму, чтобы не мешать друг другу. Главные силы Алеклия до поры до времени оставил отдыхать в лагере.

Первыми авидронов атаковали конные лучники-коловаты и были легко рассеяны. За ними пошли пешие и конные отряды разных народов общим количеством не меньше ста тысяч, но тут же в панике отступили, когда на них сверху хлынул поток метательных снарядов. В третий раз атаковали бедлумы вперемежку с коловатами, и только им удалось приблизиться вплотную и завязать кровопролитный метательный бой. Вскоре они потеряли более половины своих воинов и по сигналу отошли. Их тут же сменили сами флатоны – не менее семидесяти тысяч легковооруженных конных и пеших лучников. Тут авидроны смогли воочию увидеть воинов Нозинги – белолицых, в высоких головных уборах, и ознакомиться с их хитроумной тактикой, а также убедиться в их боевом искусстве, стойкости и смелости. Флатоны довольно быстро смяли первые оборонительные рубежи, смогли поджечь или опрокинуть на бок несколько сот валил. Они пускали стрелы на большие расстояния и били при этом довольно точно, а сами то отходили, то снова атаковали, очень ловко расступаясь перед несущимися на них штурмовыми колесницами и атакуя их сзади. Основные удары воинов Фатахиллы то приходились в центр, то смещались на один из флангов; действовали они только врассыпную, лишь изредка объединяясь в крупные кавалькады. Наступали флатоны волнами, одна волна тут же сменяла другую, так что те, кто им противостоял, постоянно находились в бою и не имели возможности даже перевести дыхание…

О том, что между флатонами и авидронами должно произойти решающее сражение, даже несколько сражений одновременно, знали правители всех стран и городов. Кто-то из них бездействовал, ожидая гибели величайшей цивилизации, кто-то втайне сочувствовал Грономфе, но помочь ей ничем не мог, да и не решился бы. Но самые непримиримые враги Авидронии, такие, как Сафир Глазз, всячески вредили Алеклии и его народу: если и не посылали войска в помощь Фатахилле, то оказывали иную посильную поддержку. Божественному, когда он еще пребывал в Дворцовом Комплексе, передали содержание пламенной речи Главного Юзофа на очередном заседании Совета Шераса. Сафир Глазз закончил ее так: «Падение Грономфы – вот что спасет мир! Разве могли все мы несколько лет назад даже мечтать об этом? Но сейчас со всей очевидностью становится ясно, что никакие силы уже не повернут время вспять. Падение Грономфы неизбежно! Ее судьба предрешена! Авидрония должна быть наказана!» Эти слова привели Алеклию в бешенство, и он поклялся в присутствии десятков послов из разных стран, что Сафир Глазз («этот глупейший Мудрейший») жестоко поплатится за сказанное и за все свои преступления перед народами континента.

За несколько дней до грандиозного сражения между Алеклией и Бузилл Арагостой примерно в полутора тысячах итэм от места предстоящей битвы произошло еще одно не столь яркое, но весьма запоминающееся событие. Как только Инфект покинул столицу, пришло известие, что чурехи и гагалузы, собрав войско в двести двадцать тысяч человек, двинулись на Авидронию. В отсутствие Инфекта, не имея в резерве ни одной партикулы, Совет Пятидесяти отправил навстречу дикарям небольшую армию, в спешке сформированную из нескольких гарнизонов, собранных из разных городов. К этому войску примкнули отряды местных ополчений и все желающие из числа не только белитов, но и мусаков. Всего набралось около восьмидесяти тысяч человек. Вслед этому слабому, плохо вооруженному и медлительному войску отправили знаменитого Селеса из Совета Пятидесяти, который однажды уже сумел остановить армию гагалузов, да еще и вытребовал у них крупный откуп. Друзья из Совета Пятидесяти, конечно, шутили, предлагая отправить «к старым знакомым» Селеса, «который наверняка их как следует проучит», однако не терпящий подтрунивания над собой больной старик действительно настоял на том, чтобы ему было поручено «объясниться с дикарями». Селес вместе со своим лекарем сел в крытую колесницу, быстро обогнал посланные сражаться с дикарями авидронские отряды и вскоре недалеко от крепости Панайросы встретился с вождями чурехов и гагалузов. Он проговорил с ними всю ночь, а на утро в том месте, где шли переговоры, дикари начали обустраивать основательный лагерь, не собираясь больше двигаться в сторону авидронских границ.

– Что ты им сказал? – спросил удивленный Провтавтх, приветствуя в Совете Пятидесяти вновь победившего врагов в одиночку Селеса.

– Я им заявил, – отвечал немногословный старик, – что флатоны будут обязательно разбиты и тогда им придется иметь дело с Алеклией и со всей его огромной армией.

– А они?

– Они рассмеялись. Однако я им сказал, что на их месте я всё же дождался бы, когда Бузилл Арагоста повергнет Алеклию, и лишь потом шел бы на Авидронию. Если же флатоны побегут с поля боя, то они еще успеют спокойно вернуться восвояси. А поскольку они пока не успели обозлить Инфекта и ничего не натворили, он не будет им мстить…