» Хенрик Карпинский сразу жутко смутился. Как бы все поумнее объяснить дочери, поделикатнее…

— Видишь ли, дитя моё, такая запутанная история… Девушка, надо думать, и в самом деле кое-что видела этой ночью. Может, Тадику удастся разузнать…

— Папуля, кончай заикаться и давай выкладывай, как оно все было! При чем здесь Тадик, что он собирается разузнавать?

— Да все… нет, не знаю… Кажется, это была какая-то его дальняя родственница, очень дальняя… Нет, вспомнил! Он сказал — падчерица его матери.

Полученную информацию Эльжбета переваривала, пока ехали до Черняковской. На Черняковской она дала выход недоумению:

— Падчерица его матери увидела Хлюпиху и принялась обзывать воровкой? Не доходит…

— Скорее наоборот, Хлюпова обзывала падчерицу воровкой. Говорю же — запутанная история, я не все понял.

— А откуда там вообще взялась эта падчерица?

— Мне показалось… Тадик… он дал понять — вроде бы за ним увязалась.

— Увязалась за Тадиком? — вскрикнула Эльжбета.

— Ну да, он высказал такое предположение.

Дочь наконец оставила отца в покое и замолчала. Сама удивилась, с чего это так вздрючилась из-за какой-то падчерицы. Прав отец, сложно все это.

И абсурдно. Девушка увязалась за Тадеушем, явилась к дому, в котором он поселился, и устроила скандал хозяйке. Нелогично. Что же касается Тадеуша… да пусть за ним хоть сто падчериц увязываются, его дело, её это не касается. Вот только что он ей разболтал? Должен был предупредить, что привлекает ещё одного члена в их ряды. Но как он мог доверить тайну, чужую тайну, такой идиотке? А что падчерица идиотка — и ежу ясно, орала на всю улицу, мегера узнала, что в её дом внесли какие-то посторонние вещи. Да, идиотка, идиотка! Странный все же вкус у Тадеуша. А если он по каким-то причинам вынужден был и её вовлечь в операцию, вдруг у него перед ней какие-то обязательства? Тогда все равно должен был их предупредить, нельзя же так…

Дома Карпинские принялись рассматривать вынесенные из дома Хлюпа сокровища. Эльжбета была какая-то отсутствующая, нерадостная, зато Кристина восхищалась сокровищами за двоих. В Эльжбетину сумку Тадеушу удалось затолкать пять пачек долларов и один рулон золотых монет. А Карпинский вынул из кармана куртки плоскую коробочку. Когда он её раскрыл, глаза Кристины заискрились не хуже засверкавших в свете люстры драгоценных камней.

Даже на бриллианты Эльжбета глядела равнодушно. Почему-то совершенно перестало интересовать благосостояние их семьи, и бокалы для шампанского она расставляла без всякого энтузиазма.

Кристина наконец обратила на это внимание:

— А ты почему не радуешься? Погляди же, как они восхитительны! Почему молчишь? Что-нибудь случилось?

— Просто я злая! — коротко отрезала девушка и отправилась на кухню за льдом и закуской — сыром, больше ничего не нашлось.

Оттаяла она немного лишь после второго бокала и в ответ на тревожные расспросы Кристины соизволила дать объяснения. В конце концов, она уже давно считала Кристину своей лучшей подругой.

— Тадеуш пообещал держать все в тайне, и что?

Распустил язык перед этой своей родственницей, а она, дура набитая, обо всем разболтала мегере. Да что мегере, орала на всю улицу! Конкретно не знаю, что там наорала, но мегера явно о чем-то догадывается, надо было её видеть. Мог бы сразу признаться, что ума из-за неё лишился, влюблён по уши и все ей расскажет…

— Не мог! — перебила её Кристина.

— Почему не мог?

— Потому что ни один мужчина не скажет такое.

— Значит, он просто трус!

— Да не в этом дело. Они в таком состоянии не отдают себе отчёта в своих чувствах и за себя не отвечают.

— Но он же знал, что она у него есть! — упорствовала Эльжбета. — И мог бы предупредить.

Предостеречь нас! Она же ненормальная. Пусть и помешался от любви, все равно не мог этого не заметить.

— Да, Тадеуш и сам говорил, что она ненормальная, — рассеянно подтвердил Карпинский, пересчитывая количество обретённых долларов в злотые с помощью калькулятора и ещё, для верности, проверяя на бумажке. — И по-моему, был очень недоволен, что она явилась.

Эльжбета осталась неумолима:

— Это лишь подтверждает его собственную глупость.

Уловив в голосе Эльжбеты нечто особенное, Кристина даже отвела взгляд от коробочки с алмазами и внимательно посмотрела на девушку.

— Ну нет! — решительно заявила она. — Тадик мне вовсе не кажется глупым бараном. И кончай валить на парня вину за все, ведь мы не знаем, что там произошло на самом деле. Если он завтра сумеет принести нам оставшееся имущество, у тебя появится шанс узнать все из первых уст. И спокойно обдумать.

— Я вовсе не собираюсь у него допытываться!

— Тогда ты сама не многим умнее той скандальной девицы. А пока лучше полюбуйся на алмазы. На женщин драгоценные камни очень целительно воздействуют.

Кристина оказалась права. Девушка наконец заставила себя как следует разглядеть их драгоценности и почувствовала, как успокаиваются нервы.

Незаметно для себя Эльжбета активно включилась в размышления Кристины, что из камней продать, а что можно и оставить, а Карпинский тем временем подвёл итоги своих подсчётов.

— У меня получается — здесь приблизительно пятая часть. На худой конец, на самый худой, придётся удовольствоваться и этим, но я рассчитываю на Тадика и верю, что получим все.

— Конечно, получим, и сомневаться нечего.

Кстати, Эльжбета, ты знаешь, что мы с твоим отцом решили оформить отношения? Через две недели распишемся.

— В таком случае иду за бутылкой! Сразу все и обмоем. А я хочу упиться — первый раз в жизни.

В конце концов, совершеннолетняя я или нет?

— Совершеннолетняя, совершеннолетняя! — успокоила девушку Кристина. — Хотя по опыту знаю — упиться одним шампанским не так-то просто» а коньяка у нас не осталось. Вот разве что пивка добавишь.

* * *

Тадик оказался в очень сложном положении.

Сердце его рвалось к Эльжбете, хотелось бросить все к черту и немедленно помчаться к ней, однако обстановка в доме складывалась тревожная. Парень видел по лицу хозяйки, что та поверила этой дурёхе Божене и наверняка намерена обыскать весь дом в поисках подброшенных ей краденых вещей. Дом-то пусть обыскивает, пожалуйста, раз ей так этого хочется, вот только в кабинет её допускать нельзя.

Остатки сокровищ в сумке Тадеуша лежали под диваном. Портфельчик с инструментами, которому следовало находиться в шкафу, кое-как прикрыт постельными принадлежностями, а уже пустая торба Карпинских по-прежнему валяется на шкафу, кто угодно может её заметить.

Тадеуш всеми фибрами души рвался наверх, чтобы привести там все в надлежащий вид, да хозяйка держала его при себе, вцепившись в беднягу когтями и зубами, как некогда в его отца, и занудно пилила, пилила… «Всю плешь проела!» — жаловался некогда другу бедный Хлюп после таких проработок, но ослушаться супругу не смел. Теперь вот его сын тоже не находил в себе силы духа, чтобы вырваться из-под пресса.