Б-р-р. Даже думать не хочу об этом!

Еще и Король со своим сочувствием и участливыми фразами, только бесил еще больше. Конечно, он же не понимает, какой ад мне приходится проходить. У него-то все хорошо, у него в штанах не протекающая раковина, а боевой жезл! А я? Вот чем я заслужил такую кару небес? Что плохого сделал?

Вот честно! Раскаялся за все, что сделал и что еще не успел. Поклялся сам себе и миру, что больше никогда не буду предубежденно относиться к девушкам, какими бы они не были. Такую каторгу каждый месяц выдерживать не каждый сможет и им уже памятник ставить нужно, что вообще с ума не сошли.

Так что да, теперь я закостенелый почитатель всех женщин. И вообще больше никаких глупых интрижек, только взвешенные серьезные отношения! М-да, тридцать лет жизни на меня никак не подействовали, а два дня ада под названием «менструация» просто перевернули мир с ног на голову.

– Ваше Высочество…

– Чего тебе, Софья? – буркнул я, даже не меняя своей позы «взрослого эмбриона».

– Там к вам наложницы Короля просятся…

– И чего им надо? – удивленно пробормотал я, но никаких резких движений делать не стал. Хватит с меня, один раз чихнул, так чуть богам душу не отдал по собственной воле.

– Мне не сказали, но очень настаивают, – проворчала девушка. Ясно, Софья тоже не рада супостатам.

– Скажи, что я болею…

– Уже говорила, просятся к вам, чтобы выразить свое участие.

– Можно их не звать? – протянул я с просительными нотками.

– К сожалению нельзя, Ваше Высочество, – вступила в нашу дискуссию леди Беатрис, которая едва не крестилась, увидев, в каком плачевном состоянии вверенная ей Королева и теперь не отходила от моей кровати. – Вы и так несколько дней не переделяли девушкам внимания, и ваше отношение могут после использовать против вас.

– Ироды, – выплюнул я, оскорбленный таким положением дел. – У меня тут мир рухнул, а они. И кто это вообще придумал, чтобы жена заботилась о наложницах? – вспылил я, не понимая, что это за сборище мазохистов.

Да какая женщина вообще будет рада беспокоиться о чаяниях наложницы? И пусть лично мне все равно, что там, у Максимилиана в кровати происходит, но сейчас я вообще был не намерен слушать девушек и готов выступить в роли оскорбленной «жены». А что? Маргарет свою самооценку тоже не на помойке нашла! Да и не в состоянии я слушать о чужих постельных свершениях.

– Мне понятен ваш гнев, Ваше Высочество, но вам нужно взять себя в руки и выслушать девушек…

– Помогите мне нормально лечь и зовите их сюда, я с кровати не встану, – категорично заявил я, чувствуя себя маленькой, но очень капризной девочкой. Почему именно девочкой, я и сам не знаю, но, увы, все именно так и было.

Вздохнув, я прикрыл глаза и закопошился, переворачиваясь. Софья и леди Беатрис, тут же помогли мне удобно лечь и укрыли одеялом, поправляя мне волосы и едва, словно волшебницы, не доставая из корсета косметику.

– Я же болею… – мотнув головой, пробормотал я.

– И что? – вскинулась леди Беатрис. – Не умираете же. Да и ваше состояние такое только из-за того, что вы память потеряли и ничего не помните, а позже привыкните и вам станет легче.

– Откуда такая информация? – удивленно поинтересовался я, едва сдерживаясь, чтобы не рявкнуть, что ни к чему я привыкать не собираюсь!

– Лекарь сказал, я спрашивала… – потупилась леди.

– Ясно…

– Да и нечего радовать этих змей, – вдруг решительно выдала Беатрис.

Кивнув, принимая ответ своих верных помощниц, я спокойно лежал, пока они наводили красоту. Беатрис права, нечего радовать змей, которые не удосужились даже посидеть на попе ровно, когда кому-то плохо. А ведь еще требуют что-то!

– Ваше Высочество! – выдохнули девушки разом, как только зашли в комнату и присели в реверансах.

– Походите, леди, – криво улыбнулся я. – Что у вас случилось такого важного, что это не могло подождать несколько дней, пока я оправлюсь?

Я специально задавал вопрос так, чтобы хоть немного сбить с толку девушек и посмотреть на то, как они будут реагировать на мои слова. Едва заметно порозовела только Лидия, остальные же только показательно потупились. Ясно, рады были бы, чтобы сдох, точнее, сдохла, но положение обязывает любить и почитать.

– Мы очень беспокоились о вас, Ваше Высочество, – добавив с голос трагических ноток, соврала без зазрения совести Синтия, протеже неизменной фаворитки почившего Короля. – Места себе не находили и решили проведать вас, узнать, как вы себя чувствуете и попытаться поддержать вас хотя бы словами.

Ага, добить вы меня хотите, а не поддержать, но да ладно, поддержали и молодцы. Я ценю и так далее…

– Спасибо, леди, – едва заметно улыбнулся я и выразительно покосился на дверь. – Если у вас все, то…

– Так же мы беспокоимся за Короля! – буквально перебив меня на полуслове, едва не прокричала Марисоль де-Винт, дочь Первого Советника.

– А что за него беспокоиться? – не совсем понял я. Это я тут едва не умираю, но точно не Король!

– Ну как же… – наигранно вздохнула девушка. – Король столько времени один, без женской ласки и участия, а ведь он столько всего делает…

И что она мне предлагает? Выпрыгнуть из штанишек и побежать утешать бедного Короля?

Вскинув бровь, ожидая продолжения, я испытующе посмотрел на каждую девушку. Я тут, на смертном одре, можно сказать, а они беспокоятся, что Королю одиноко! Это мне, мне плохо и одиноко! Это я в чужом теле и в чужом мире!

– И? Что вы хотите от меня? – тихим, замогильным голосом выдохнул я, когда пауза затянулась.

– Вы могли бы взять инициативу в свои руки… – протянула Синтия, выразительно посмотрев на меня.

– Скажите, чего вы хотите, более детально, леди, – рыкнул я сквозь стиснутые зубы.

Какая, к чертям, инициатива? Мне что, ковылять к Королю, чтобы ему скучно не было? Боги, если Маргарет такое делала, испытывая эту адскую боль, то она настоящая дура, которая ничего в своих розовых очках «любви» не видит!

– Вы могли бы отправить одну из нас к Королю, – словно смирившись с чем-то, разделяя слова, проговорила Синтия.

Не знаю, как со стороны, но мне казалось, что я реально рот открыл от такого заявления. Какая все-таки беспринципная особа! Вообще совести нет! Она предлагает мне, номинально «жене» Короля отправить к нему наложницу, потому что я болею?

Даже интересно, что бы с ней Маргарет после такого заявления сделала? Сразу бы убила или еще поиздевалась? Хотя, может для нее это тоже в порядке вещей. Впрочем, не стоит приписывать душке Маргарет то, чего нет. Уж кто-кто, а эта гарпия с точностью в двести процентов, не обращая внимания на боль, загрызла бы нахалку на месте, не используя никаких подручных средств.