о Храме. То, что у меня найдут некие уникальные способности — сильно сомневаюсь, уже не раз искали и в родном селе, и в легионе. Больше беспокоило убийство Проклятых, а эти даже после смерти могут подгадить. Новый совет при наместниках взял курс на очищение города от скверны, как преступников, так и проклятой…

— Чего киснешь? — Мел валился в лавку, словно двоюродный племянник к лобовой тетушке, сразу схватил пирожок. Один в рот засунул, другой придержал в руке про запас.

Я быстро завладел остальными двумя, расслабился. Живешь вдалеке от сослуживцев и позабыл, что в большой семье клювом не щелкают.

— Я ем спокойно и размеренно, — отозвался я, — а ты чего пришел?

— Жадный ты, для друга пирожок пожалел, — давясь сдобой, он быстро взял стакан и в один присест его осушил. — Скучно. Вот решил тебя подержать в, похоже, на Храм.

— Наглый ты не в меру, — спокойно сказал я.

— Не-а, просто ты вот такую прелесть ешь каждый день, а я как получится. В казарме кормят так, лишь бы не сдохли. А на стороне у бедного капрала денег столоваться нет, — и уже громче во весь голос. — Спасибо, тетушка, за еду. Очень вкусно.

— На здоровье, — сразу же послышалось с кухни, и спустя миг к нам вышла вдовушка с новой порцией настойки.

Я поблагодарил ее кивком и пригубил холодный чай — так здесь назвали этот отвар с приятным терпким вкусом, быстро утоляющий жажду.

— Тетушка, даю двойную цену за комнату и клянусь быть самым милым племянником из возможных. Уверяю, я знаю столько историй, что у вас по вечерам будут болеть щеки от смеха, — говорил он это не серьезно, со смешинкой, но по интонации легко понять — отметь вдовушка свой интерес, сразу же разговор перейдет в деловое русло.

— Балаболы тут не нужны, — мягко сказала она, потрепав Мела по плечу.

— Ох и прогадали.

— Может и так, но в этом доме сержантам всегда будут рады. Какими бы они не были. Грант, а друг у тебя так себе, на глазах выживает из дома.

— На то я и друг, чтобы в глаза говорить, что думаю, а не тишком деньги совать, — сказал Мел и попытался забрать мой чай. Я такого уже терпеть не стал и резким глотком выпил остатки.

— Жадина, — тут же получил я обвинение. — Пошли, что ли, а то солнце сядет и не заметишь как.

— Грант, будь осторожен, этот за чарку по своей безалаберности тебя продаст и сам не поймет, — наставительно сказала вдовушка.

— Тёть, ну пошутил я про съем комнаты. Понимать надо, — обиженным ребенком проговорил Мел, выходя наружу.

На улице неожиданно навалился гул строящегося города. После патрулирования порта он не особо ощущался, но стоило побыть в относительной тишине, как шум дворовой тявкой впился в голову, раздражая и мешая сконцентрироваться. Однако, как утверждал Мел, скоро привыкну и перестану замечать.

Выйдя на расчищенную улочку, мы двинулись в сторону Храма. На нас косились то тут, то там, если на меня из-за меча и не присущей ему одежде, то на Мела из-за формы. Но Вечный город только взглядами и ограничивается.

— Вот скажи, как тебе удалось найти столь замечательную хозяйку при комнате и с такой низкой ценой?

— Не знаю, — я пожал плечами, поворачиваясь боком и пропуская спешащего курьера, — везет хорошим людям. Ну и побегать пришлось.

— Ага, я что-то бегал, так ничего толкового и не нашел, — тут же проворчал Мел, но поняв, что такими речами только портит настроение, переменил тему. — Вилка тебе передал, что ты козел, и он тебе все припомнит.

— Тяжело в учении, легко в бою. А из-за лени терять возможность — идиотизм.

После памятной посиделки в таверне, выяснилось, что наш Вилка не отпрыск какого-нибудь зажиточного купца, а самый что ни на есть настоящий поместный дворянин, с правом получения патента в офицерские чины (с этими городскими слов нахватаешься, только успевай запоминать). Ну а в легионеры он попал по юношеской дурости, поругавшись с отцом, решил доказать ему, что сам всего добьётся. Отсюда суетливость, незнания простых житейских истин и легкая придурь.

Вот мы, посовещавшись между собой, и приговорили его к обучению для получения патента, скинулись на обучение из наградных денег. Для нас выгода прямая — выбившись наверх, он уже точно не забудет про друзей, да и честь не позволит забыть нашу доброту. Ну и он за грош не профукает свою жизнь. И все как он хотел, из низов наверх своими силами. И так как сейчас время больших перемен, у него есть шанс вырваться наверх. В более спокойные времена, у нас банально бы не хватило денег на взятки, подкуп и неотъемлемым кутежом вновь обрезывающего офицера.

— Не понимаю, зачем ты его вынудил туда идти, его же сожрут, — Мел перепрыгнул скверного вида лужу и продолжил, — это же Вилка.

— Мел, ты же вроде разумный парень, а не ведёшь простых вещей. У него единственного есть возможность и зачатки нужного образования для подъёма наверх. Не сожрут, он с виду недотепа, а стержень есть, да и знания, как вращаться среди высших чинов. И как бы он ни ворчал, ему самому хочется выбраться в люди, — я сделал паузу, засмотревшись, как две девчушки старательно поливают вновь образованную клумбу посреди стройки, — ну а если сожрут, значит, так ему и надо.

Мел хмыкнул, посмотрел на возню девчонок и проговорил голосом убитого простудой лектора:

— Всю эту самодеятельность скоро прекратят. Совет выдаст план города, и все построят как надо.

С наместником не поспоришь. Я уже видел, как жильцы пытались вернуть прежний вид домам, но приходили чиновники и прекращали стройку, заставляя сдвигать здания под предлогом расширения улиц. Но все же сказал:

— Они должны попытаться.

— Пусть пытаются.

Свернули на очередную улицу и замерли — весь проход загородили лошади с подводами, и даже стража, покрасневшая от криков, не могла быстро растянуть образовавшийся затор. Мы, не сговариваясь свернули налево, пересекли неубранный проулок, на соседней улице расположился десяток легиона прямо на камнях. Бойцы вяло перешучивались, отдыхая от очистки развален; сержант с капралами неподалеку курили трубки. Я не пойми,