И мне очень не нравится его тон. Да что за хрень творится? Нервы совсем сдают. Где там Ева? Надеюсь, что Ольшанский не додумался украсть у меня невесту из-под носа. Догадка холодит кровь.

Я нервно хожу по квартире и ищу грёбаные ключи от машины. Куда я их кинул только?

Нужно срочно выдвигаться в путь. До загса ехать минут тридцать. Может быть Ева вышла раньше? Буду ждать её там. Если Савелий Георгиевич, конечно, не вмешался и не натворил какую-то хрень.

— У меня даже подарок для тебя есть, зять. Билет в Москву на ближайший рейс.

— И к чему такая щедрость? — усмехаюсь вслух, а внутри понимаю, что дело плохо.

На что он надавит, чтобы я свалил? Определённо не стал бы просто так раскидываться такими словами. Ну, мать его, почему я не предусмотрел этот вопрос? Расслабился, думал, что папаша Евы отстал от нас. Месяц свободы. Готовил свой коварный план?

— Думаю, что вместо тысячи слов, лучше просто продемонстрировать о чём речь. Открой последнее сообщение в телефоне. Только не сбрасывай вызов, я подожду на линии.

Перехожу на громкую связь и открываю мессенджер. Сразу за сообщением Евы о том, что она нашла платье мечты, следует сообщение с ещё одного незнакомого номера. Открываю и сердце останавливается от ужаса.

Покрываюсь испариной, хотя в квартире работает кондиционер и довольно прохладно.

— Увидел? — интересуется Ольшанский.

— Да, — выдаю хрипло. — Но вы ведь не сделаете этого?

Бандитская дочка. Я ведь знал, на что иду. Или не знал? От счастья и от близости любимой девушки рядом я просто забил на всё и забыл о безопасности. Власть сильный мира сего простирается так далеко, как я и предположить не мог. Его когтистые лапы впились в мою любимую девушку, не оставляют шанса на то, чтобы мы были вместе.

— Сделаю, не сомневайся, — смеётся Савелий Георгиевич. — Ради своей малявочки я готов на всё. Свали на несколько дней из города и забудь о ней.

— У нас свадьба меньше, чем через полчаса…

С трудом отрываю глаза от видеотрансляции и упираюсь взглядом в ключи на комоде. Подхватываю их и выхожу из дома. Не знаю, что буду сейчас делать, но нужно срочно что-то предпринять.

— Двигай на вокзал. А оттуда звони Еве и говори, что бросаешь её.

Я застываю, так и не закрыв дверь на замок. Ольшанский не просто списывает меня со счетов, он хочет, чтобы его дочь меня возненавидела. Когда я ей позвоню и сообщу, что мы расстаёмся, она больше не примет меня назад.

Даже когда я найду выход из этой ситуации, разве будет шанс помириться?

Поверит ли она? Но у меня просто нет выбора. Я проиграл по всем фронтам.

Я закрываю дверь, отрезая себя от той жизни, о которой столько лет мечтал.

* * *

Звонок от Евы. Смотрю на экран, где высвечивается самое красивое на свете лицо. С трудом нажимаю на экран и принимаю вызов. В груди всё жжёт от боли, но я натягиваю на лицо спокойное выражение.

— Да?

На миг дыхание перехватывает от того, насколько она прекрасна. Её очень идёт белое платье и фата. Моя. Ева. Чёрт возьми, да как же так? Мы ведь были в шаге от нашего счастья, почти свободны ото всех.

Она едва хмурится, замечаю на заднем плане мужское плечо в пиджаке. Дьявол. Он самый. Савелий Георгиевич Ольшанский собственной персоной.

— Егор, ты где? — взволнованно спрашивает моя невеста.

— Ева… Прости, но я не приду.

Слова даются с титаническим трудом. Горло саднит от невыплаканных слёз. К хренам всё, но что я могу сделать? Какой же дурак был, что не смотрел наперёд. С Ольшанским не могло быть иначе, он был сделал что-то, но свою дочь не отдал мне.

А теперь я в её глазах становлюсь сволочью, а отец — героем-спасителем. Успокаивать её будет. А ещё эти ромашки в руках любимой. Символ какой-то беспечности, умиротворения…

Блин, меня уже трясёт от этой ситуации.

— Что это значит?

— Ева, нам нужно расстаться.

— Это… шутка такая?

По глазам вижу, что она ошеломлена. Сражена наповал моими словами. Вижу и понимаю, что не могу ни словом, ни намёком показать, что это всё неправда. Я бы никогда не отказался от неё.

Но Ольшанский твёрдо дал указания, что мне говорить. Итак тяну резину, лишь бы ещё хоть чуток насладиться её видом. Запомнить, какая она у меня прекрасная. Сам себя мучаю.

— Прости меня.

Взъерошиваю волосы. Сдерживаюсь, чтобы не зарычать от безысходности. Краем уха слышу, что объявляют прибытие моего поезда. Люди Савелия Георгиевича пасут меня, так что пока я не сяду на грёбаный транспорт, они от меня не отстанут. Хотя кто их знает, может и билеты взяли рядом с моим купе?

Ева растерянно глядит на меня, потом на отца, снова на меня.

— Егор, скажи нормально. Я ничего не понимаю. Почему мы должны расстаться?

Её голос дрожит. Девочка моя, если бы я только мог сказать…

— Нам нельзя быть вместе. Есть… непреодолимые обстоятельства, которые мешают нам. Я уезжаю из города и надолго. Выезжаю прямо сейчас. Мы больше не будем с тобой связываться.

— Это же бред. Егор, приезжай, поговорим. Мы ведь можем отложить свадьбу. Если у тебя какие-то дела, связанные с рестораном, я подожду. Или я могу с тобой поехать, меня ведь ничего не держит в этом городе…

— Нет. Мы больше не увидимся.

— Ты… ты правда меня бросаешь?

Говорю одеревеневшим голосом:

— Да. Прощай.

Я обрываю вызов и выключаю звук на телефоне. Ева будет звонить. Она не может просто так поверить в то, что случилось. Но пока я ничего не могу сделать. Мне придётся покинуть город. Я встаю с места.

У меня нет ни чемодана, ни сумки. В кармане пиджака только телефон, ключи от машины и квартиры, карточка да паспорт с водительским. Я еду в неизвестность. Я не знаю, что ждёт меня впереди.

— Егор Игоревич, дайте, пожалуйста, ваш телефон.

Рядом со мной вырастает фигура плечистого бугая, который неотступно следовал за мной на вокзале. Поодаль стоит второй. Шайка Савелия Георгиевича.

Я достаю свой гаджет и с размаха бью его об асфальт. С удовлетворением смотрю, как он разлетается на запчасти. Хрен вам, а не моё имущество.

— Ой, простите, кажется, я его уронил, — развожу руками и заскакиваю в поезд.

Устраиваюсь на своё место и тру виски пальцами. Не представляю, как мне вернуть Еву назад.

Но я попытаюсь.

Хрен я отступлюсь.

Но для начала мне придётся всё