Такого же характера выбор хозяйки дома, когда речь идет об обеде для гостей; но тут она хорошо знает то, что ей надо выбрать, у нее есть вкус, и решение принимается ею легко и без посторонней помощи.

Для того же, кто не знает, что выбрать, решение в каждом случае – внутренняя работа, настоящее усилие. Так, люди слабой воли стараются отдалить момент решения, как нечто мучительное для них. Если возможно, хозяйка предоставит решение кухарке или, выбирая платье, поддастся словам портнихи: «Возьмите это, оно очень красиво», больше для того, чтобы избавить себя от мучений выбора, чем потому, что платье ей действительно нравится. Вся наша жизнь – постоянное упражнение в решениях. Когда выходим из дома, после того как заперли дверь на ключ, у нас остается ясное сознание этого действия, уверенность, что дом в безопасности, и мы решаем двинуться, чтобы уйти.

Чем сильнее мы в таких упражнениях, тем независимее мы от других людей. Ясность мысли, механизм привычки решать дает нам чувство свободы. Настоящая цепь, превращающая жизнь в унизительное рабство, – это неспособность решать, а отсюда и необходимость прибегать к помощи других. Страх ошибиться, чувство потемок, страх за последствия ошибки, которые мы не знаем, заставляет человека держаться за другого, как собаку, привязанную на цепь. Так мы доходим до крайности, не решаемся опустить письмо или купить носовой платок, не посоветовавшись.

Чем в большем подчинении держим мы молодежь, чем меньше у нее возможностей упражнять волю, тем легче делается она добычей опасностей и искушений, которыми полон мир.

Способность противостоять опасностям и искушениям дается не принципами морали, а вырабатывается в процессе упражнения воли: и это упражнение дает сама практическая жизнь. Мать семейства, постоянно занятая по хозяйству и привыкшая принимать решения по тысяче вопросов в день, скорее выйдет победительницей из какой-нибудь нравственной борьбы, чем женщина, живущая в нервной атмосфере полной праздности и считающая своей волей волю своего мужа. Между тем обе эти женщины могут обладать одинаковыми моральными принципами. Но первая, оставшись, например, вдовой, может легко освоиться с делом своего мужа и продолжать его, для другой в подобных же обстоятельствах, может быть, придется пройти суровую школу и подвергаться многим опасностям. Для моральных побед прежде всего необходимо быть независимым, потому что в минуты опасности человек обычно один. <…>

Наши малыши формируют свою собственную волю, когда в процессе самовоспитания упражняют сложные внутренние активности сравнения и суждения и такими путем пополняют свой умственный багаж ясными и организованными образами: так получается знание, способное подготовить детей к их собственным решениям; дети становятся независимыми от чужого внушения. Дети решают в каждом действии повседневной жизни: решают, взять ли что-нибудь или оставить; следовать ли своими движениями ритму песенки; задержать ли каждый импульс движения, когда они хотят молчания. Эта постоянная работа, создающая индивидуальность ребенка, вызывается решениями: они вытесняют первоначальный хаос, когда действия вызывались лишь импульсами. В детях постепенно развивается волевая жизнь; сомнения и застенчивость исчезают наряду с прояснением первоначальной умственной путаницы.

Такое развитие воли было бы немыслимым, если бы мы вместо того, чтобы дать возможность созревать в уме ребенка порядку и ясности, старались наполнять его ум хаотическими мыслями, уроками для заучивания наизусть, а потом ускоряли бы решения детей, решая в каждом случае за них. Воспитатели, действующие таким образом, имеют полное основание заявлять, что ребенок не должен иметь собственной воли и что «травки хотения не бывает».

Фактически они мешают развиваться детской воле. Дети чувствуют силу, которая парализует все их действия, они работают и не решаются ни за что взяться без помощи и согласия воспитателя, от которого они внутренне зависят. «Какого цвета эти вишни?» – спросили одного ребенка. Он отлично знал, что вишни красные, но от робости и нерешительности и, не зная, сделает ли он дурно или хорошо, если ответит, ребенок пробормотал: «Я спрошу у учительницы».

Волевой механизм, ведущий к решениям, – один из самых важных элементов воли: он имеет значение сам по себе и должен быть устойчивым и крепким. Патология рисует нам его отдельно от другого фактора воли, и тогда он является перед нами, как колонна великой арки, поддерживающей человеческую личность. Так называемая мания сомнения – одна из наиболее частых фаз дегенеративных форм психопатии и иногда сопровождается такими навязчивыми идеями, которые толкают больного к совершению безнравственных или опасных поступков.

Нередко также и нормальные дети таят в себе бациллы такого недуга. Вот, например, кто-нибудь выходит из дому, запирает дверь, пробует, хорошо ли заперто, и, сделав два шага, начинает сомневаться, запер ли он дверь. Знает, что запер, ясно помнит, что запер, но все же какая-то непобедимая сила заставляет его вернуться, чтобы удостовериться, заперта ли дверь на самом деле. Бывают дети, которые, прежде чем лечь в постель, должны взглянуть, нет ли под кроватью какого-нибудь животного, например, кошки; видят, что нет, и понимают, что нет. Тем не менее через некоторое время снова встают с постели, чтобы посмотреть, что ничего нет под кроватью. Человек носит с собой эти бациллы, как некоторые туберкулезные; весь его организм ослаблен. Но опасность скрыта и не вызывает беспокойства.

Воля проявляется в действиях, которые тело должно выполнять, поэтому понятно, как необходимы формирующие упражнения для развития воли путем развития всех ее механизмов.

Существует полная параллель между формированием воли и координацией движения мускулов. Совершенно ясно, что необходимо упражнение для придания устойчивости нашим движениям. Известно, что невозможно выучиться танцевать без упражнения, невозможно играть на рояле, не упражняя движения руки; но прежде всего нужно в раннем возрасте воспитать основные координации движений. Подобные же постепенные упражнения необходимы для развития воли.

В чисто физиологических функциях мускульного аппарата наши мускулы не действуют всегда в одном направлении, а, собственно, в двух противоположных: некоторые, например, стремятся приблизить руку к телу, другие – удалить; одни сгибают колено, другие выпрямляют – это, так сказать, антагонисты по своим действиям. Каждое движение нашего тела есть результат комбинации между мускулами-антагонистами с преобладанием то одного, то другого, благодаря чему возможны самые разнообразные движения – энергичные, замедленные, элегантные. Таким образом можно установить не только различные положения тела, но и очаровательное соответствие движений тела музыкальному ритму.

Для создания такого содружества антагонистов необходимо только упражнение в движении. Верно, что можно воспитывать движение, но это только тогда, когда естественная координация уже появилась: тогда можно «провоцировать» специальные движения, как, например, в спорте, в танцах, эти движения должны повторно исполняться, чтобы способствовать новым комбинациям движений. Не только для грациозных и ловких движений, но также для движений силы необходимо, чтобы сам исполнитель повторял свои действия. И, конечно, воля играет роль во всех этих явлениях: человек хочет отдаваться спорту, танцам, борьбе, состязаниям и т. д., но, чтобы этого хотеть, необходимо, чтобы он прежде длительно упражнялся, развил механизмы, на которых волевые акты могут базироваться и которыми они могут управлять.