Его не было так долго, что я уже подумал, не заблудился ли он – или, может, решил пройти остров насквозь и присоединиться к пиратам. Ему было бы лучше со мной не сражаться, но, похоже, он этого не понимал.

Пираты, как это ни странно, за несколько дней до этого вернулись на остров. Мы с Питером вели разведку в горах (только мы двое, как Питер и хотел) и увидели, что их корабль стоит на якоре в их обычной бухте.

Мы подкрались, чтобы присмотреться получше, и обнаружили, что бывший первый помощник теперь носит куртку капитана, и что ему удалось найти замену тем, кого он потерял из-за Питера, меня и Многоглаза. Мы с Питером со скалы над берегом смотрели, как они разбивают новый лагерь.

– Эти новые пираты выглядят намного моложе и здоровее остальных, – отметил я.

– Значит, и сражаться они будут лучше, – откликнулся Питер. – Надо устроить налет в честь их приезда на остров.

Слова для ответа я подбирал очень тщательно, не желая раздражать Питера. После нашего договора настроение у него улучшилось – в основном из-за того, что он решил, будто посадил меня на веревку, которую можно будет дергать, когда ему вздумается.

– Может, нам стоит отложить налет на после Битвы, – сказал я. – Все-таки меня могут ранить во время налета, и тогда бой будет нечестным.

– Не ранят тебя, Джейми! – фыркнул Питер. – Когда это тебя в набегах ранили?

Меня ранили, и не раз. На правой ноге у меня оставался длинный шрам: одному из первых помощников удалось раскроить мне кожу и мышцы. Наверное, это была самая серьезная моя рана.

С нами в то время жил мальчишка по имени Роб: он говорил, что был слугой у врача. Он сказал, что врач сшивал края кожи друг с другом, чтобы они зажили, так что я попробовал это сделать с помощью оленьих кишок, которые растянул на тонкие бечевки. Это вроде бы сработало, только потом то место, где соединились кожа и мышцы, опухло и беспокоило меня довольно долго, а вырезать оленьи кишки из раны было еще неприятнее, чем ее зашивать.

Под левыми ребрами у меня был жесткий узел кожи, где еще один первый помощник почти меня достал, только я в последний момент увернулся, так что он не сумел вонзить нож до конца. Были и еще мелкие отметины и шрамы, по большей части побелевшие, но они были. Питер просто об этом забыл – как Питер забывал обо всем, что в этот момент не находилось прямо перед ним.

– И все-таки, – сказал я, не желая напоминать Питеру, что он неправ, – я могу получить рану. И если так выйдет, тебе придется отложить Битву, пока мне не станет лучше.

– Почему? – удивился Питер.

– Потому что ты отложил ее, пока Щипку не станет лучше, так что тебе придется сделать то же и для меня. Так будет честно.

– О! – откликнулся Питер, скривив рот так, как он всегда делал, когда задумывался.

Ему хотелось устроить налет: его обрадовало возвращение пиратов.

В то же время я чувствовал, что постоянное напряжение из-за присутствия в лагере Щипка начало утомлять даже Питера. Щипок открывал рот только для того, чтобы кого-то оскорбить, и уж конечно не участвовал в играх или приключениях. Он был скрытный и злой, а это не соответствовало тому, что Питер считал весельем. Откладывать Битву, пусть даже всего на несколько дней, ему не улыбалось. Питеру хотелось, чтобы все неприятности из-за Щипка закончились.

– Наверное, можно подождать до после Битвы, – медленно проговорил Питер. – Но не слишком долго после. Не хочу, чтобы эти пираты что-то себе вообразили. Этот остров принадлежит мне.

Не «нам», заметил я. Не всем мальчишкам, и даже не нам с Питером. Только ему. Это был остров Питера.

Но я не позволил себе злиться на это. Питер делает то, что нужно мне. Налета до Битвы не будет.

* * *

Утром в день Битвы мы все проснулись рано. До места Битвы идти надо было полдня, а Питер хотел, чтобы мы добрались туда до полудня. По прямой до него было недалеко, но оно пряталось прямо посреди гор к юго-востоку, так что попасть туда можно было только после немалого подъема.

А это означало, что Питер прокукарекал нам раньше, чем зашла луна. Все мальчишки, не считая Щипка, Сэла и Чарли (они остались единственными новенькими после того ужасного дня с пушечным выстрелом), уже бывали на поле Битвы, так что установленный Питером порядок знали. Мы проснулись и собрали вещи, а Питер тем временем носился повсюду и поторапливал нас криками.

Я тщательно подготовил все мое оружие еще накануне вечером и упаковал его – за исключением кинжала, который всегда был у меня на поясе – в заплечный мешок, который я сделал из оленьей шкуры.

С того дня, когда Битва была объявлена, я втихую подбирал попадавшиеся мне полезные камни – круглые и гладкие, которые подходили к рогатке. Эти камни сейчас лежали у меня в мешке, вместе с только что натянутой рогаткой.

А еще я нашел пару камней покрупнее, которые хорошо ложились в руку, с острыми выступами на них. Их тоже стоило взять с собой лишним весом: если я смогу ударить одним из них Щипку по черепу, он моментально рухнет, и тогда мне только останется его добить.

Когда Дел умер, я забрал его пиратскую саблю, хотя в целом не любил длинные клинки. Я умел ими биться и отбирал саблю у пирата, с которым сражался, чтобы использовать ее против него, но в целом сабли казались мне громоздкими. Мне больше подходил кинжал: мне нравилось быть быстрым, наскакивать и отскакивать, убивать так, чтобы мой противник даже не понял, что я рядом.

На Битве сабли запрещались, да и кинжалы тоже, потому что Питеру нравилось, чтобы на Битве решалось, кто из мальчишек лучший боец, а не кто может утащить у пиратов лучшее оружие. Тем не менее я положил саблю Дела к себе в мешок, потому что подозревал: Щипок может сжульничать.

И потом, я учил Сэла и Чарли сражаться саблями. Из-за того, что мне приходилось составлять компанию Питеру, я учил их меньше, чем мне хотелось бы, но я предпочел бы, чтобы во время моего боя со Щипком у них была бы сабля.

Какой-то голос нашептывал мне, что Питер слишком добрый, слишком хороший – что он не забыл, как Чарли и Сэл отняли меня у него. Он вполне мог расправиться с ними, пока я отвлекусь на Битву.

Когда Питер разбудил Щипка, тот был как всегда сердит. Это могло быть и из-за того, что Питер наступил Щипку на руку, вместо того, чтобы потрясти за плечо. Парнишка проснулся со злобным криком и, укладывая вещи, сыпал бранными словами, каких я никогда раньше и не слышал. Я ведь и пиратов слушал – и все-таки часть из этих слов не знал.

Достаточно скоро мы вдесятером уже шли в предрассветной темноте к горам. Место Битвы было выемкой, которую, казалось, специально для этого и вырезали. Это была похожая на миску впадина в скале – юго-восточные горы в целом были более скалистыми и острыми, чем северо-восточные – длиной примерно в двадцать пять мальчишек. По краю миски шел выступающий карниз, точь-в-точь скамейка, чтобы смотреть на то, что происходит внутри. Когда мы с Питером нашли это место – так давно! – то мне показалось, будто остров сделал арену специально для нас.