Питер шел первым, конечно, а я позволил остальным мальчишкам пристроиться за ним, чтобы мне можно было идти с Чарли и Сэлом. Щипок неожиданно захотел идти рядом с Питером. Я решил, что он думает о том, что случится, если он меня победит. Ему надо будет снова подольститься к Питеру – и, на мой взгляд, он чересчур старался.

Мне было все равно. Я знал, что Щипку вряд ли удастся победить меня без жульничества, и был рад возможности на несколько часов избавиться от Питера, требовавшего, чтобы я его развлекал.

– Джейми, – спросил Сэл негромко, потому что ночь была тихая и голоса разносились далеко, – в скольких Битвах ты уже участвовал?

Я нахмурился.

– Точно не знаю. Первая – первая настоящая – была, наверное, через двадцать или тридцать сезонов после того, как я попал на остров. До этого мы с Питером здесь учились драться, но только понарошку.

– Кивок сказал, что Битва – это для забавы, – проговорил Сэл, и я услышал в его голосе вопрос: «Как это может быть забавой, если один из вас умирает?».

– Иногда это бывает ради забавы, – объяснил я. – Обычно Питер назначает день Битвы раз или два в год. Он составляет две команды мальчишек, и потом мы сходимся в рукопашной, без оружия, сначала группами, а потом один на один. Победитель становится чемпионом до следующей Битвы.

– А сколько раз ты был чемпионом Битвы? – спросил Чарли.

Я был рад слабому свету луны, который скрыл бросившуюся мне в лицо кровь из-за вопроса Чарли. Сэл пытливо посмотрел на меня, когда я помедлил с ответом.

– Я… ну, я всегда бываю чемпионом Битвы.

– Всегда?

У Чарли в лунном свете заблестели глаза.

– Всегда, – подтвердил я.

С чего мне было этого стесняться? Я – лучший боец. Но Сэл как-то так наклонил голову, что я почувствовал себя глупо.

– Значит Битва – это способ учиться сражаться, – сказал Сэл. – Для налетов на пиратов и прочего.

Я кивнул.

– Да, а еще это помогает мальчишкам разобраться друг с другом. В такой большой компании парней иногда дело заходит слишком далеко, так что полезно иметь место, чтобы подраться и выяснить отношения. Иначе они будут все время шипеть друг на друга, а из-за этого бывает слишком много проблем.

– Тройняшки все время шипят друг на друга, – удивился Чарли.

– Да, – подтвердил я, взъерошив ему волосы. Мне понравилось, как желтые прядки встают дыбом и блестят под луной. – Но тройняшкам нравится ссориться и колотить друг друга. Для них это не выяснение отношений. Для них это так же естественно, как дышать.

– Но иногда, как сегодня, Битва – это не тренировка, – сказал Сэл. – Сегодня это реальный бой.

– Да, – согласился я. – Хотя правила все равно остаются. Нельзя брать режущее оружие – только камни, палки или то, что сделал сам, например, рогатку.

– Ну да: явно лучше забить друг друга камнями, а не заколоть, как цивилизованным людям, – проворчал Сэл, отводя взгляд.

– Ты не боишься, часом? – спросил я, пытаясь увидеть его лицо. – Потому что я никогда еще не проигрывал Битвы и не собираюсь начинать сегодня.

– Там были шуточные Битвы, – возразил Сэл, явно злясь.

Я это услышал.

– Не все, – сказал я.

Тут он бросил на меня пристальный взгляд:

– Это для тебя не первая Битва на смерть?

– Я здесь уже очень-очень давно, Сэл, – сказал я, и почувствовал, как при этом по мне прокатились все эти годы.

И я снова ощутил тянущее чувство в ногах – такое, которого не ощущал с того дня, как Питер обещал, что больше не станет приводить мальчишек.

– Сколько? – спросил Сэл.

Я пожал плечами.

– Сто пятьдесят сезонов, а может и больше. Я толком не помню.

– А Другое Место ты не помнишь?

– Сейчас оно выглядит совсем не таким, каким было, когда я там жил. Каждый раз, как я возвращаюсь туда с Питером, оно другое. А Кивок и Туман появились здесь, уже когда прошло много сезонов.

Сэл снова пристально на меня посмотрел. От этих его взглядов у меня все внутри перекручивалось. Как будто он меня жалел.

– Ты очень старый, Джейми! – заметил Чарли, и сказал он это так серьезно, что я засмеялся.

И Сэма он тоже насмешил. Наш смех разнесся в ночи и словно приблизил рассвет – как будто солнцу захотелось услышать, как Сэл смеется.

Когда мы добрались до крутого склона, Чарли стало трудно. В некоторых местах тропинки вообще не было, так что нам приходилось карабкаться, цепляясь руками за выступы. Ноги и руки у Чарли были слишком коротенькие, и к тому же он боялся свалиться.

Мы с Сэлом по очереди несли его через эти места на спине. Сэлу это было намного тяжелее: он хоть и был почти одного со мной роста, но гораздо худее и жизнь на острове не успела его закалить, но все-таки он отказывался позволить мне нести Чарли одному.

– Тебе надо беречь силы для Битвы, – сказал он.

Я не стал говорить ему, что, наверное, мог бы держать Чарли на спине и во время всей Битвы, и все равно победил бы Щипка. Мне показалось, что Сэла мои успехи в Битвах не впечатлили.

А вот для Чарли мое сообщение о неизменном чемпионстве стало окончательным доказательством того, что я лучший в мире мальчишка – в чем он уже и без того был почти уверен.

По-моему, именно поэтому-то Питер так сильно его и не любил. Дело было не просто в том, что Чарли отнимал меня у Питера. Дело было в том, что Чарли предпочел меня Питеру. Питер привык, что все мальчишки считают его самым лучшим, самым удивительным мальчишкой на всем свете.

Несмотря на необходимость нести Чарли, мы не отставали от остальных и добрались до места Битвы к середине утра. Питеру и хотелось бы поворчать на то, что мы тащили малыша на закорках, но поскольку мы не отстали, то ему оставалось только хмуро смотреть на Чарли. Арена для Битвы лежала сразу за маленьким горным лугом, поросшим мелкими белыми цветочками, качавшимися на ветру. Хотя эта часть хребта была более скалистой, чем его северная оконечность, пятна зелени и тут попадались. Узенький ручей с холодной водой бежал вдоль края луга, а потом срывался вниз с камней на дальней его стороне, направляясь к крокодильему пруду, а потом к морю.

Мы попали на луг после сложного подъема по отрезку тропы, которая вилась по склону горы. Чтобы попасть на место Битвы, мы пересекли луг, направляясь точно на восток. Впадина в камне была прямо там – дыра, уходившая вниз между лугом и неровной скальной стеной, поднимавшейся по другую сторону. Земляная тропа шла от луга к впадине, а с четвертой стороны открывался вид на остальные горы – и отвесный обрыв, поджидающий неосторожных.

Камень места Битвы был гладким и белым, с серыми прожилками – и этот камень отличался от остальных гор. Отчасти поэтому Питер объявил его особенным и важным.