Матвей молча качал головой. Если кто и городит чепуху, то явно не он. Астра переутомилась, целую ночь просидела у зеркала. Тут и не такое почудится…

– Я увидела ее в зеркале!

– Ах, в зеркале…

– Огненная чаша! – воскликнула Астра. – То есть чаша с пламенем, как в культах Заратустры[15]. Ее даже чеканили на древнееврейских шекелях царя Соломона…

– Тебя не смущает, что фонтан вообще-то струя воды, а не пламени?

– В данном случае важна форма, а не содержание. Другой фотографии с чашей убийца в квартире не обнаружил.

Матвей выразительно вздохнул и скрестил руки на груди со словами:

– Зачем ему понадобилась возня со снимком, ума не приложу.

– Это не обычный преступник, я уже говорила. Не веришь?

– Ты надышалась свечной гари. Черт знает какую гадость добавляют в парафин…

Астра проигнорировала его скепсис.

– Будь на твоем месте Брюс, он бы меня поддержал.

– Я не Брюс…

– Жаль!

Между ними пробежала искра раздора, которая, впрочем, тут же погасла.

– Я имею в виду огонь как бессмертный свет мудрости… – пояснила Астра.

Он не сдержал ехидного смешка.

– А я-то по простоте душевной решил, что в зеркале отражались горящие свечи.

– Это правда, но… – она не нашла веского аргумента в противовес его логике.

– Что «но»?

– Ничего. По тибетскому обычаю, Бодхисатв[16]изображали с пламенеющей чашей в руках. А чаша жизни друидов[17]? Ты Рериха читал?

– Нет, – честно признался он.

– Я тоже не читала. Только слышала… Пока ты спал, я в Интернете покопалась. Кое-что удалось отыскать.

– Только не про Грааль! – взмолился он. – Сводить все к Граалю становится у некоторых людей дурной привычкой.

– Грааль – это было бы слишком! Я так высоко не замахиваюсь.

– Приятно слышать.

– Согласно Геродоту[18], у скифов чаша считалась символом царской власти. Если хочешь знать, ритуальные предметы обладают особой энергетикой. На выставке скифского золота, например, были случаи, когда некоторые люди, которые долго рассматривали золотую чашу, теряли сознание. Об этом сообщали в новостях.

Матвей ткнул пальцем в карту на столе.

– А при чем тут туз червей?

– При том, что чаша послужила прообразом червовой масти. Ее сравнивали с человеческим сердцем, вернее, с устремлениями сердца…

– Очень романтично! У нас прямо День святого Валентина! – усмехнулся Матвей. – Ты бы лучше поспала хоть пару часов. Будешь рассуждать более здраво. Надеюсь, ты не успела поделиться своими выводами с клиенткой?

Астра не собиралась обижаться: она привыкла к его выпадам.

– Какими выводами?

– Ну, что Злату убили из-за чаши.

– Конечно, нет. Я не возьму в толк, что за чаша, какое отношения она имеет к Злате? Надо немедленно связаться с Мариной Ивановной и спросить…

Она схватилась за телефон.

– Посмотри, который час, – остановил ее Матвей. – Банкир наверняка еще дома.

– Да, ты прав… Но я не могу ждать!

– Кстати, почему бы нам не поговорить с Дмитрием? Он должен знать о чаше, если та находилась у них в доме…

– Ты правильно выразился: находилась. Боюсь, ее украли! Злату убили, а чашу забрали…

– Хорошо, пусть будет по-твоему. Только давай сначала позавтракаем. Я сварю новый кофе…

Он принялся отмывать плиту, пока Астра плескалась в ванной. Она сушила волосы, когда раздался сигнал мобильника. Звонила госпожа Евланова. Она всхлипывала и умоляла Астру немедленно встретиться.

– Что случилось?

– Потом, деточка…

Она сказала, что будет ждать у метро Сокольники…

* * *

Лера чувствовала себя отвратительно. Ей было неловко оставаться у Марцевича, но и возвращаться домой она не решалась. Ее все раздражало… Она исправно пила прописанные врачихой таблетки под строгим оком бывшего кавалера. Только нервы не торопились успокаиваться.

Девушка переживала дежавю. Как будто бы из ее жизни вырезали целый кусок, связанный с Артуром, и Лера снова оказалась в прошлом. Она опять с Семеном, и он, кажется, опять начинает за ней ухаживать – грубовато и неуклюже, как раньше. А чего от него ждать? За то время, что они не виделись, парень не изменился. Зарабатывать стал больше, машину приобрел, но это все внешние признаки.

На третий день пребывания у него в гостях Лера обнаружила, что он, уходя в мастерскую, запирает ее снаружи и берет с собой ключи.

– А если я захочу выйти? – спросила она.

– Куда? Тебе еще рано.

– Но я же не пленница?

Он обиженно скривился и принес запасной комплект, положил на тумбочку у кровати.

– Вот, возьми… Если захочешь уйти – пожалуйста.

Надо отдать Марцевичу должное, он вел себя корректно, насколько мог, не допуская никаких вольностей. Правда, Лера была больна. А когда она поправится? «Там посмотрим, – думала девушка. – Время покажет. Зато здесь я в безопасности».

Ей не давали покоя мысли о звонке неизвестной женщины. Угроза висела над Лерой как дамоклов меч, лишая ее сна и аппетита. Смерть Артура выбила ее из колеи, показала, что никто ни от чего не застрахован, и запросто может произойти самое страшное. С каждым. В том числе и с ней.

Умирать Лере не хотелось. Она еще ничего не успела в жизни: ни мир поглядеть, ни себя показать, ни замуж выйти, ни ребенка родить. Она делает свои первые робкие шаги, пытается найти опору, бросить якорь. Судьба подарила ей Артура, и тут же отняла. Какие «сюрпризы» припас для нее этот великий и непостижимый город? Одни тонут в нем, словно лодки с пробитым днищем, другие покоряют его, третьи становятся его рабами. Лера представляла себя маленьким деревцем в могучей лесной чаще, которое изо всех сил цепляется корнями за скудную суровую почву. А ветер норовит выдернуть его, сломать и бросить под ноги деревьев-исполинов…

Человек – странное и загадочное существо. Он не знает, чего хочет, его раздирают противоречия. С одной стороны, Лера боялась выйти на улицу, оказаться лицом к лицу с неведомой и оттого вдвойне страшной опасностью. С другой – ее тянуло покинуть надежное убежище и разведать, что творится за стенами «крепости». Пока она будет сидеть за спиной Марцевича, прятаться от всех и вся в его квартире, неизвестный враг придумает какой-нибудь ловкий трюк и захватит ее врасплох. Тогда ей конец! И она сама будет виновата, что не предприняла мер к собственному спасению. Рано или поздно ей все равно придется выйти…