Вот и школа. Сергей толкнул калитку и обомлел. Весь двор, вплоть до сараев, которые утром освещаются солнцем, был завален кирпичным мусором и щебнем. Вот куда попадали бомбы, воронок от которых Сергей не видел на проезжих частях улиц! Они попадали в тело города, в его дома!

Бомба разрушила школьную лестничную клетку. Каменные входные приступки были скрыты под обломками стены. Но сама лестница — чугунная широкая лестница — осталась цела. Даже перила с набитыми на них деревянными квадратиками сохранились неприкосновенными. Неестественно расширились входы с лестничных площадок в залы, но боковые стены лестничной клетки тоже остались целы. Даже не обвалилась светло-зеленая штукатурка, даже масляный трафарет не попортился.

— Эй! — крикнул Сергей. — Кто-нибудь!

Он осторожно подошел к пролому и со страхом посмотрел вверх.

— Эй! — подбадривая себя, крикнул Сергей еще раз и полез по кирпичной крошке.

Бывшая школьная стена осыпалась под его ногами. В кирпичном мусоре попадались изуродованные железные листы. Сергей заглянул в зал первого этажа (в Сергеевой школе были не коридоры для прогулок, а залы). Странно, там, если не считать кирпичной пыли у входа, все было так, как во время уроков: пусто, сумрачно, тихо.

— Эй! — еще раз крикнул Сергей, чувствуя, что его охватывает ужас. Ведь если в школе сейчас никого нет, значит, опасность действительно необычно велика. И Сергей ощутил себя мишенью для этой опасности, магнитом, который ее притягивает.

Все же он заставил себя подняться на второй этаж. В учительскую он бежал, стараясь не нажимать на паркетные плитки, чтобы пол не рухнул под его тяжестью. Дверь в учительскую оказалась незапертой. Эту комнату Сергей знал не очень хорошо — заглядывал сюда несколько раз за шесть лет. Откроет дверь, отыщет в тесной группе учителей (видеть их всех вместе страшновато) Аннушку, спросит: «Анна Михайловна, я сегодня дежурный. Наглядные пособия надо готовить?» — и сразу закроет дверь. Иногда, правда, он входил в комнату, брал из шкафа литографии или классный журнал. Но все это быстро, не глазея по сторонам. Сейчас Сергей не узнал учительскую. Ему казалось, что длинный, покрытый зеленым сукном стол, за которым учителя проверяли тетради, стоит ближе к двери, а он оказался почти у самых окон. И шкаф вроде бы прижался к стене не на своем обычном месте. Сергей подошел к шкафу — все-таки очень любопытно вот так одному остаться в учительской, — открыл дверцы. На полках толстыми стопками лежали классные журналы, какие-то тетради. Был здесь и деревянный циркуль, в одну ногу которого вставлялся мел. Сергей зачем-то взял его и тут же бросил.

В двух шагах от учительской — дверь директорского кабинета. Сергей толкнул ее — дверь заперта.

И опять он бежал, подавленный ощущением зыбкости, непрочности пола.

Во дворе та же душная тишина. Или даже еще душнее. Словно за это время из города откачали еще немного воздуху.

Все-таки надо было кого-то найти! Сергей побежал к соседнему жилому дому. У входа в подвал, на который еще издали указывала стрела с надписью «Бомбоубежище», его окликнули.

— Я ищу Ивановну, — сказал Сергей. — Нянечку из школы.

— Зовут-то ее как? — спросил пожилой человек в темном осеннем пальто («в подвале холодно», — догадался Сергей). — Как ее фамилия?

— Не знаю. Ивановна. Нянечка из школы. Ее все зовут Ивановна.

— Так ты долго будешь искать, — сказал человек в пальто и обратился к женщине в старом цветастом халате, надетом поверх пальто: — Вот тут малец какую-то Ивановну, нянечку из школы, спрашивает. Есть у нас такая?

— Есть, — сказала женщина, — сейчас позову. — И спросила у мужчины в пальто: — Тихо там? Как вы думаете, воду я успею вскипятить?

Женщина только что поднялась из подвала и недоверчиво присматривалась к небу.

— Тихо пока, — сказал мужчина и неопределенно развел руками.

— Я немного, — сказала женщина, будто договариваясь с мужчиной, — буквально пару кружек. Нельзя же без горячего столько дней.

Она застучала каблуками по лестнице в подвал и уже через минуту вернулась с керосинкой и кастрюлей в руках.

— Сейчас придет, — сказала женщина.

Следом за женщиной в цветастом халате вышла девочка лет тринадцати. Женщина прикрикнула на нее: «Немедленно в подвал!» Девочка сморщила кислую мину «слушаю не слушаю» и осталась. Потом вышли еще две женщины. Рядом с первой керосинкой прямо на асфальте стали еще две. Наконец появилась Ивановна. Сергея она узнала.

— Ты из седьмого «А», — сказала она, — Анны Михайловны ученик?

Сергей обрадовался. Так приятно было услышать сейчас, что он из седьмого «А» и что он Анны Михайловны ученик. И мужчине в пальто и женщинам тоже почему-то было это приятно услышать. Словно Сергей оказался лучше, чем они до сих пор о нем думали.

— Так вы же в колхозе, — сказала Ивановна.

— В том-то и дело, — заторопился Сергей, — мы в колхозе и ничего не знаем. Вот я и пришел, а где найти директора, не знаю.

— Нету директора, — сказала Ивановна. — Они с завучем еще четыре дня назад уехали в колхоз. Ты вот, наверно, ушел, а они приехали.

— Только они уехали, — сказал мужчина в пальто, — а школу-то и накрыло. Как чувствовали.

— А в школе в это время кто-нибудь был?

— Слава богу, никого.

— А скажите, — Сергей суеверно оттягивал этот страшный вопрос, — дом на углу Маркса и Синявинского цел? Ну, знаете, такой серый, четырехэтажный, с балкончиками. Дикого винограда там много и палисадники.

— Не знаю, — сказала Ивановна. — В тот район не особенно вроде кидали? — неуверенно обратилась она к пожилому мужчине в пальто.

И тот успокаивающе подтвердил:

— Как будто бы.

— А я ночью видела, в той стороне горело, — сказала девочка.

На нее цыкнули. Девчонка независимо пожала плечами и вдруг насторожилась.

— Летят, — сказала она.

— Ну, чего балуешься! — замахнулась на нее Ивановна, но тоже насторожилась.

И все насторожились и затихли. Сергей ошеломленно смотрел на девчонку — что-то острое и холодное проникало к нему под кожу спины.

— Может, то наши? — спросил он.

— Наши! — возмутилась девчонка. — Не слышишь, как гудят?

— А чего ж тревоги не объявляют?

— Ее уже третий день не объявляют, малец, — сказал мужчина в пальто. — Не к чему объявлять. Бомбит с утра до вечера. Вот на обед себе только перерыв устраивает. Да еще с четырех до шести утра тихо. Спят, наверно.

Женщины наклонились к своим керосинкам, но не тушили их. В их позах было что-то от настороженности бегунов на старте — раздастся сигнал, и они побегут. Вдалеке, накатываясь приближающимся громом, захлопали зенитки. И вдруг где-то рядом, будто в соседнем дворе, лопнула большая зенитка. Она именно лопнула, такой это был звонкий, пространственный, надолго задерживающийся в ушах звук. Ничего устрашающего в этом звуке не было. Наоборот, он казался радостным, подхлестывающим, но теперь хозяйки потушили свои керосинки, подхватили их вместе с кастрюлями и поспешили в подвал.