— Сука! Ты думаешь я забыл, как ты меня с бритыми прессовал? Не за хуй причем! — Продолжал Решитов.

— Дай, братан, я ему вмажу? — Выпрашивал Кирилл.

— Титов ваш — начальник, хуже бандитов бля! И вы с ним заодно снюхались. Попомните, парни, мои слова. Скоро пережует он вас и выплюнет! Вы для него ничтожество, третий сорт, сявки. — На последнем дыхании, шепелявил Шут. — Хорошо же все дела, за него исполнять.

— Заткнись, мразь! — Выкрикнул Кирилл и ударил по рёбрам дубинкой.

Тело скрючилось и обмякло.

— Че с ним делать будем? — Спросил он у Рената.

— Че, че? Кончать! Хотя конечно приказа такого не было. Ну а чего еще? Не нянчится же нам с ним тут? — Размышлял Татарин.

— Нет. Тут точно его не вариант держать. Да и убивать тут не надо. Вывезем в посадки? — Ответил Енга.

А люди Шута не сидели на месте. Пропал их главарь — лидер группировки. Голова. Знал Итальянец — Жора Гладков — правая рука Шутова и заместитель фирмы «Спарта», что его товарищ отправился беседовать с Георгиевичем. Узнал он по слухам, что случилась заварушка там в фирме «Трасса». Но не вернулся Андрей. Догадки были лишь одни — Татарин.

Жора Итальянец, как его прозвали за его внешность: жгучий брюнет, с волнистыми волосами, большими глазами и черными как смоль усами, был так же выходец из спортивного клуба. Бывший чемпион области, в юношеском разряде по дзюдо, афганец, работал сперва на заводе сварщиком, а в начале 90х, когда все пошло под откос, был принят в группировку к спортсменам, через своего товарища. С Шутом они быстро нашли общий язык и находились на лидирующей планке в банде. Хотя тогда, они ещё и не предполагали, что будут бандитами. Обычная компания из спортивных и крепких ребят, занималась защитой простых граждан, за небольшие вознаграждения.

— Да я за Шута, любого порву! — Орал он на весь спортзал, в присутствии своих ребят. — Давайте соберемся, как в былые времена и натянем на болт всех!?

— Вот именно, что те лихие времена, давно закончились. Не получится сейчас взять и отмудохать соседнюю бригаду на улице или баре. Все серьёзные стали, со стволами ездят теперь, причем с легальными. — Произнёс один участник команды.

— Так давайте мне пушку, я их всех положу за Андрюху! У нас что, нет оружия? Мы коммерческая организация, легальная фирма по охране. Где стволы? — Ругался Итальянец.

— Менты все забрали. Остались только личные охотничьи ружья и «Сайга».

— Берем и поехали разбираться с Татарином и этим жирным!

И поехали. Только не к Ренату и не к Георгиевичу. А к его дочке — Насти. Выслеживали ее дня два, катаясь за ней на машине. Вот девушка вышла из подъезда и направилась к остановке. За углом дома, дорогу ей перегородила белая «четверка», двое парней в охотничьих костюмах затолкали ее в салон и Машина сорвалась с места, поднимая фонтанчики снега из под колес.

«Слушай меня сюда, начальник!». Проговорил неизвестный голос в трубку телефона. «Говоришь где Андрей Шутов, сдаешь своего волчонка — Рената и тогда твоя дочь останется жива и вернётся домой сегодня».

— Сука! Я вас всех, блин ё! Сгною на хрен! — Заорал в ответ Георгиевич.

«Не хочешь по-хорошему, найдёшь свою дочь по весне, когда снег растает».

— Через час, встречаемся на аллее, возле депо. Получаешь своего Шута, вернешь мне дочь! — Сказал Титов и скинул вызов.

После чего, набрал Кирякова, объяснил ситуацию на эмоциях и приказал мгновенно поднимать свое подразделение.

— Татарин бля! Езжай сейчас в парк, где конечная девятки, жди там, к тебе подкатят спартанцы. Людей с собой возьми, делай че хочешь, но задержи этих гадов, потом ОМОН приедет. — Кричал он Ренату в телефон.

Но все снова пошло не по плану. Кирякова отправили с отрядом СОБР и ОМОНом, на какой-то совершено неизвестный адрес, для задержания группы лысоголовых, которые напали на приезжих граждан, с ближнего зарубежья. Татарин, Енга и еще двое его парней, тусовались на аллее, в ожидании неприятелей. У всех с собой были пистолеты. Все были настроены серьёзно. Вот вдалеке, на дороге, остановилась черная «Ауди-селедка». Вышли четверо и направились в их сторону. Вдруг Кирилл заметил, что с противоположной стороны сквера, в их сторону направляется еще одна группа из трех человек. Все были в черных костюмах, как у охранников торговых центров. Сперва Ренат принял их за ментов, о которых предупреждал Георгиевич, но уже в последний момент, когда со стороны первой группы открыли огонь из оружия, он понял, что это «Спарта».

Егна быстро сориентировался, вынул свой ствол и стал стрелять в противоположную компанию. Татарин завалился за кусты и палил наугад. Началась перестрелка и стрекотня автоматического оружия. Двое на аллее лежали лицами вверх, без движения. Рядом носились неизвестные люди из народа и визжали. Та нежданная троица, так же стреляли в людей Рената. Один парень распластался на скамейке, прикрыв спиной одну девушку. Его расстреляли чуть ли не в упор. Женщина трепыхалась под телом и громко стонала. Стрельба не стихала. Татарин с двух рук палил в разные стороны, прикрывая огнём своего друга Кирилла. Он был ранен в ногу и корчась от боли, валялся по примятому снегу, почти посреди сквера. Ренат так же почувствовал пронзающие ощущения в области плеча и закричал четвертому своему бойцу.

— Валим! Енгу забирай! Валим! Я ранен!

Но Енге было уже не помочь. Его в упор, на земле, расстреливал один боец, из противодействующей группы. Татарин с дружком смогли уйти. Добежали до припаркованной машины и уехали.

Георгиевич приехал на место, когда уже все было готово. На лавке валялся труп, кругом все было усыпанно гильзами и улито кровью. Какая-то девушка истерила в карете скорой помощи. В кузовке патрульного УАЗика сидел окровавленный Итальянец, с перевязанным плечом и ногой, прикованный наручниками к решетке дверцы.

— Где моя дочь? — Резко спросил Георгиевич Жору.

— Видимо теперь там же, где и мой друг Шут. — С таким же тоном, ответил и тот.

— А вам по-любому хана, ребята. До суда вы не доживёте! Капитан, этого я забираю с собой! — Произнес Георгиевич куда-то вдаль.

Тут же подбежал какой-то капитан, в милицейской кожанке и со страшным лицом начал лепетать.

— Сергей Георгиевич, не надо. Ну вы же его… ну не подставляйте меня. Приезжайте через два часа, в отдел к Кирякову, там пусть он сам решает и разбирается. Ну не губите меня.

— Я сказал! Отпускай этого козла!

— Только ни чего с ним не делайте пожалуйста. Я прошу.