ты тоже сможешь уладить вопрос, в случае чего. Такие люди за тебя впрягаются, а ты в бычку, как всегда, начальник. — Проговорил Али.

— Люди — хрен на блюде, блин ё! — Исподлобья посмотрел Георгиевич на всех присутствующих. — Я на то и в уважении и среди ваших и среди своих, что слов на ветер не бросаю. Итальянец поедет со мной обратно в город и это не обсуждается. — Обозначил он.

— Хочешь своего Татарина расстроить? А ведь он за тебя переживал и пострадал. У него друга убили между прочим. Итальянец и убил и в него стрелял. Ты чего хочешь? Разборок? Крови и беспредела? Будет! — Стоя на своем, произнёс авторитет.

Титов обернулся и взглянул на перепуганного Жору. Потом молча кивнул головой ему.

— Оставь меня тут, начальник. Я же сказал отвечу. Пусть не перед законом, так перед совестью. — Выдавил из себя Гладков.

Вышел вперед из-за спины Георгиевича и направился по узкой колее в толпу народа. Шуба похлопывая ему по плечам, сопровождал Итальянца.

Титов сел в машину, посмотрел на дочь, потом резко дал газу через сугробы и выскочил на дорогу. Где-то вдалеке, он услышал два выстрела, когда удалялся от места встречи.

А Енга очнулся в реанимации, спустя неделю. Нет. Его не убили. Кирилла тогда, в очень тяжёлом состоянии, забрали в больницу, когда обследовали место перестрелки. Ни кто не знал об этом, даже Ренат. Ни кто и не сообщил, в интересах следствия. Сражу же к Енге нагрянули следаки и опера. Крутили на показания, но все было тщетно. Кирилл ни кого не сдал и ни чего не рассказал, как и чем его только не стращали.

На своей даче, в тот же вечер, был обнаружен труп Гладкова. Рядом валялся разряженный ТТ, когда на место приехала группа Кирякова. Естественно и там начались оперативные действия и розыскные мероприятия. Под подозрения попал и сам Георгиевич. Его на следующий день, дёрнули в уголовный розыск, где находился сам начальник управления МВД.

— Ну что, Сергей Георгиевич, как ты мне это объяснишь? Ты забираешь задержанного, подозреваемого в убийстве, а потом он оказывается застреленным? Как? — Ворчал генерал. — Ты не заигрался случаем, Титов?

— Не заигрался! Че ты мне предъявляешь, Илья Леонидович? Ты считаешь, что это я его завалил? Ствол нашли? Отпечатки мои есть? Гладков бандит и сдох от рук своих же соратников. Это скорее всего. — Ни чуть не испугавшись, выдал Георгиевич.

— Что нет твоих отпечатков, это все детский лепет. Мотив имелся у тебя? Дочь твою похищали?

— Кто? От куда у вас вообще такие мысли? — Будто не понимая намека, отвечал тот.

— Есть информация. Капитан все слышал. Ему кстати тоже, из-за твоих выходок влетело. Ты первый подозреваемый. — Ответил начальник. — Жду ответа.

— Ответа? А какого, блин ё, ответа, ты от меня хочешь? Гладков, который Итальянец. Кто? Член преступной группировки «Спарта». Был взят на месте преступления. Он был единственным информатором, по похищению моей дочери. Как и почему, я объяснять не стану. Думай себе, что хочешь там. Я и повез его, чтобы он вернул мне мою Настю. Всё! На этом всё! Я забрал дочь и уехал. Я знал, что туда выдвинулась группа СОБР, поэтому и оставил Гладкова на даче. Ну не везти же мне его, в одной машине с дочкой. — Стал рассказывать Титов.

— Не сходится! Киряков прибыл туда, когда Итальянец уже был застрелен. Он был мёртв. — Стал срываться на крик генерал. — В общем так. Встрял ты, дорогой наш. Круто встрял. Все стрелки на тебя.

Сейчас Георгиевич ощутил реальную безысходность. Ведь на самом деле, все и вправду сходилось на него. Был тогда он на эмоциях и не подумал о таких последствиях для себя. А ведь выбор был очевиден. Не нужно было идти на поводу у бандитов. Как и раньше, надо было стоять на своём и держать свой характер и авторитет. Сплоховал. Но ни кого он не мог заложить. Ни Али, ни тем более Рената. Это была бы верная смерть. На следующий же день, его бы грохнули, хоть дома, хоть в камере, хоть где. Сейчас помощи было ждать не откуда. Самый высокопоставленный начальник, сейчас разбирает его судьбу. Не какой-либо опер из отдела, а сам начальник милиции города.

— Стрелки то может быть и на меня. Вот только совесть моя тут чиста, так же как и ладонь. Скажу так: кто завалил Итальянца, примерно знаю. Но смысла в этом нет. Это внутренние разборки, Леонидович. Не ищите виноватых. Гладков сам виноват. За это и словил пулю. — Стал отводить от себя подозрения Георгиевич.

— Но в кого-то же они стреляли в сквере? В кого? Знаешь? Кто был там и ушел? — Не унимался генерал.

— Так их всех ведь там и положили. Кто еще то мог уйти? — Шел в несознанку тот.

— А вот в том то и дело. Что один потерпевший, все же жив. Правда не дает ни каких показаний. Его то уже проверили. Из группировки Татарина. Че они там не поделили — неизвестно. Не понимаю одно. Как свести все эти события воедино? Перестрелка эта, похищение твоей дочки, убийство лидера группировки. Где связь вообще? А ты случаем никак не связан с этими делишками и с бандитами? — Вдруг начал соображать начальник.

— Я? Я теперь обычный бизнесмен. Вы тогда меня хотели прикрутить к этим делам — не вышло. Сейчас то ты чего от меня хочешь? Я свободный человек, общаюсь, дружу и работаю с кем хочу. Мало ли какие у меня могут быть дела — все это коммерческая деятельность и тайна. И раскрывать все свои схемы и планы, я не собираюсь. Вы менты, вот вы и работайте теперь.

— Мы то поработаем. Ну гляди у меня. Если только, хоть немного близко окажется, что ты замешан в криминале, не отмоешься уже. И никто не поможет. — Тряся пальцем перед лицом Георгиевича, грозил генерал.

— Помогут. Еще как помогут. Я за годы своей службы, обзавелся нужными связями, на разных уровнях. Не надо меня пугать, товарищ генерал! Пуганый я. И на вас кстати тоже, можно такое досье поднять и состряпать, что мало не покажется. Вы у нас человек новый. Сколько? Пять лет всего лишь служите в городе. В отделах и на земле не работали, специфику не знаете. Все больше по штабам штаны протирали. Знаю я всё, наводил справки. А я опер. У меня имеется своя агентура, как среди шпаны, так и среди ментов. Так и после отставки, я тоже жить хочу. И не собираюсь