пытался сдерживать слёзы, они всё равно стекали по щекам. Его хождение продолжались уже пару минут и только писк из громкоговорителя смог его остановить:

– Нейл, пришло время заканчивать, я поняла, всё бессмысленно.

С разочарованным видом остановился Клиф и смотрел в одно из зеркал. После непродолжительного повторного писка, он кивнул и обратил взор на меня:

– Майкл, ты не поверишь в то, о чём буду говорить дальше. Четыре часа беседы дали понять, точка невозврата пройдена и мне остаётся только смириться, – подойдя, он протянул руку, – но повторюсь, хочу помочь и поэтому расскажу всё как было, а твоё дело принять или продолжать жить в своём мирке.

– И после этого вы меня отпустите?

– Конечно, ты будешь свободен, как никогда.

Искрение слёзы, позволили дать ему последний шанс, эмоции стали гарантом честности. И в знак доверия к нему, я протянул руку, и он поставил меня на ноги. Клиф со слезами на глазах кивнул мне и обратился к своему подчинённому:

– Рэй, принеси с кладовой макулатуру.

– Будет сделано! – бросив тряпки и вёдра, рядовой скрылся за дверью на несколько секунд, вышел с небольшой коробкой и вручил её начальнику.

– Спасибо, можешь продолжать работать, – Рэй вернулся к своим обязанностям, а Клиф открыл коробку, – моя коллекция… Я же говорил, что твой фанат и вот вся твоя жизнь у меня в руках. Погляди на эти статьи из газет.

Нейл доставал по одной статье из газет и давал мне, ждал пока прочту и давал следующую. Все вырезки были из газеты «Энея, как на ладони», эти ребята чаще всего брали у меня интервью и больше всех интересовались моей жизнью. Статья 1990 года под заголовком: «Новая эра для казней, «Адиабатик» Майкла Трэя ошеломил всех!». 5 ноября 1992 год: «Пополнение семьи у Великого!», или 3 июня 1995 года: «Стоимость акции «Трэй & компани» приблизилась к Брукли Смоук.». И по такому принципу все вырезки, большинство просто о выступлениях, как они проходили и сколько зрителей собирали. Проскользнуло пару интервью, и последняя статья имела дату 18 сентября 1998 года под заголовком: «Казнь над семьёй». Прочитав содержание, задрожали руки:

– Это… это что?

– Правдивая история, её ты и постарался забыть.

– Нет, нет, нет, это розыгрыш такой? Тут же написана полная ахинея!

– Там написано, что 18 сентября 1998 года, Майкл Трэй, жестоко расправился со своей семьёй, он на нё…

– Я прочитал это! Что за чушь!? – не выдержав, визгом перебил Клифа Нейла.

– Ты снова повысил голос, разве потрёпанный вид, испачканное кровью лицо и безысходность в глазах, не дали понять, что так делать нельзя? Видимо нет, ну ладно, всему своё время, – мельком поглядывая за работой рядовым, он продолжал диалог, – в этот день ты поссорился с женой и в ходе кульминации воткнул в неё семейный нож. Удар пришёлся на шейные позвонки, как и говорил, нож был воткнут по самую ручку, лезвие вышло с обратной стороны, в районе трахеи. Ну и в следствии аспирации кровью, Роза Трэй, моментально скончалась.

– Чушь!

– Самое забавное, как ты удивлялся тому, что Инга не хотела идти в парк. Согласись, страшно выглядит ситуация, когда ребёнок видит мать в крови, а отец с безумным взглядом и ножом в руке, зовёт поесть мороженное. После увиденного, ребёнок захочет бежать к матери, но тебя, психопата, это не устроило, и как только дочь забежала на кухню, ты нанёс ей удар ножом по пояснице. В последствии это привело к отказу ног у ребёнка.

– Этого не может быть!

– Вот почему и пара в парке убежала, весь твой идеальный образ был заляпан кровью твоих родных. По этой же причине Холл направил пистолет. Есть небольшой свет во мраке, благодаря ему, твоя дочь жива, но теперь до конца дней прикована к инвалидному креслу.

– Не верю, сука, не верю! Выпустите меня отсюда! Казнь закончилась! – вцепившись к входным дверям, пытался открыть их.

– По решению суда, состоявшийся 25 ноября 1998 года, тебе дали пожизненное заключение в штате Гламэс. Вот вырезка из газеты, если не веришь.

– Не верю, не верю, вы все лжецы, пытаетесь запудрить мне голову. Откройте двери!

– Прошу вспомни годы в тюрьме. Вспомни, как я устроился на работу, и мы с тобой часами могли общаться, а как вступил в силу «Объективный» суд, ты мне и помогал проектировать «Очиститель». Это наше с тобой достояние, и за это вдвойне обидно, когда ты поливаешь грязью нашу общую работу.

– Наша общая работа значит, – держа меня здесь не по моей воли, унижая, нанося телесные повреждения и вдобавок промывая мозги несуществующей реальностью, Клиф, ведёт к тому, что дом я уже не увижу. Мне сорвало планку. Отвернувшись от дверей, путь лежал к Нейлу, – а где доказательства? Ты мне приписываешь убийство родных, разработку машины, но почему я ничего не помню?

– Вот доказательство из газеты, здесь написано решение суда и твоя фотка из зала, – протягивая мне главную страницу, сказал Клиф.

– Раз это правда, почему ничего не помню!? – желание отомстить Клифу стало выше здравого рассудка. Понимаю, что у него охрана, что выпустят меня только с его разрешения, но плевать, он должен ответить за всё.

– Как твоя голова? Боли продолжают тебя мучать, такие травмы не проходят бесследно.

– Какие травмы? Ты о чём!? – стоя в плотную к нему, еле сдерживал себя.

– Когда «Объективный» суд назначил дату твоей казни, то есть ты пропал с массовых радаров. Про тебя перестали говорить, перестали приходить репортёры, на это потребовалось 20 лет. За два месяца до исполнения приговора твой сокамерник, с ним ты жил вместе семь лет, в жестокой форме избил тебя, до такого состояния, что ты впал в кому, – укладывая все бумажки обратно в коробку, лгал Нейл, – в ней и провёл две недели. Позже начал рассказывать замечательную историю, что дома тебя ждут родные, что ты с ними обязательно помиришься и вообще пока ты тут, работа стоит, а деньги зарабатывать нужно, поэтому отпустите меня.

До последнего верил, как только ты увидишь машину, мы с тобой поговорим. Напомню про нашу с тобой любимую книгу, напомню про то, что 20 лет назад мы с тобой встречались, то ты всё вспомнишь, но нет. Все годы нашего дружного общения испарились, тебя откинуло в те временна, когда ты мог спокойно вызвать охрану, чтобы они на твоих глазах избили молодого парня, с которым у тебя просто не сошлись взгляды; в те временна где ты без зазрения совести избивал человека, старше тебя чуть ли не в двое или наоборот, причинял боль ребёнку. Ты