надо… Обо всех коллизиях с тобой после происшедших я долгое время не знала, участия в них не принимала, сам понимаешь. Твой дядя тебя убедил, и ты согласился собой пожертвовать, но донором Капитану бин Немо — почему, ты вспомнишь — стал не ты. Найди Комиссарова, он на судне. Ему удалось вырастить рассаду оскоминицы; полноценной ягоды она не даст, но ему, тебе и Чону Ли оскомина некоторое время будет необходима… Кстати, Чон — пришелец от триоков, как и Вера Павловна, но он этого давно не осознаёт по каким-то причинам. И ты ему об этом не говори. Проживёте вы долго. Моя же судьба сложилась так: с Марса на самом деле не бежала, была отправлена на Землю Дамой воплотить её задумку. На Бабешке, выдавая себя за актёра с псевдонимом Кастрица, влилась в съёмочную группу «Мосфильма»… Под конспиративным именем «Политрук Кастрица» — в фильме играла роль политрука — организовала и возглавила революцию. Пробыла на острове первым Президентом государства, после первым председателем колхоза «Отрадный»… Я устала… Прощай, Франц… С этой кровати я не встану… Капитан бин Немо остаётся на Земле, задался целью помирить волков, мустангов и драконов. Те готовы заключить соглашение, но при условии ликвидации ЗемМарии. Далась она им. Альянс последние годы оружия у них не отбивает, ну, вылавливает антарктический криль, поставляет на Марс, так его развелось уйма. Марсу не до «калашей», у них там революции одна за другой, дерутся на мечах из коралла «тумканье железа». «Валюта» твоя только и приводит в чувства: сунут в нос или в анус, хватанут рачков… и хохочут… рогочут до упаду. Похоронят меня в земле, на Бабешке, в саркофаге… Степана рядом… Селезень организует… И на прощание хочу попросить тебя, передай Салавату… любила я только его.

Последние слова Марго прошептала сдавленно, совсем отвернувшись к стене и спрятав руку под простыню.

Я кивнул, шумно сглотнул, взял и сжал её холодные пальцы…

* * *

Сижу на краю поля босыми ногами в грядке. Растрёпанная ниже плеч седая шевелюра, необычайно густые брови, широкая по грудь борода скрывают мне лицо, торчит только выдающийся крючковатый нос. Одет в форму офицера Войска береговой охраны Альянса ЗемМария. Во всё как положено: фуражка, китель, брюки, тельник, прогары. «Дудочки» мне длинноваты, скрывают голые лодыжки — прогары без носков. Под кителем тельник из трикотажа — некогда знаменитая тельняшка матросов военного флота, морских пехотинцев и десантников-парашютистов. Теперь — моряков береговой охраны. И отличается с виду — тем, что синие по белому полосы чередуются с полосами всех цветов радуги. Под тельником этим «позорным» тельняшка «вэдэвэшника» — не моя, с плеча полковника Франца Аскольдовича Курта, моего дяди. На память мне оставил. Мне длиной по колени, с рукавами по запястья закатанными. Ещё на мне офицерская портупея марского пехотинца-межпланетника, пряжки наплечных ремней неуставные, самолёты заменены вертолётами. На шее ошейник, браслеты на руках и ногах, «пятёрочка» в трусах. Эти мои майора Франца Геннадиевича Курта — табельные.

Вытащил застрявший меж пальцев ног цветок мака — подцепил, когда шёл через поле напрямик, — теребил и переминал бутон в пальцах. Не моих. Мои, хоть и были заскорузлыми с «костяшками» и «мозолями» мастера единоборств, но всё же поизящнее пальцев широкого в кости армянина, «украшали» кисти моих рук не столь разлапистых. Ну, это ладно, былую внешность не вернуть, мучит другая неприятность: я теперь по поводу и без повода матерюсь. Что прискорбно, ничего с этим поделать не могу, и сознанию моему претит то, что никому в колхозе матом ругаться не позволяю, просеку — пресеку. Одно радует, мягко: не калечу там какими приёмами каратэ или чонлиновских «крестов», так чуть придушу хваткой «сибирского вьюна». «Камень» распоряжается пресечь, помнит как — тело слушается.

Думаю о том, что сельхозработы затянулись. Вообще, давно можно было посчитать, что про моё подразделение спецназа забыли, если бы не доставлял меняла Зяма сюда на остров посреди Тихого океана «свечи», и не забирал их — уже «кондиционными», с названием «валюта» — обратно в ЗемМарию. В Руси «валюту» пакетируют с засушенными рачками криля и отправляют на Марс. Он же, меняла, сообщал о событиях на Красной планете. Рассказывал об очередном правительственном на «Звезде» перевороте, поддержанном революцией на Уровне и в Метро. В Правительстве Марса, если и помнили о моей полуроте марпехов, то просто — чтобы не кормить — оставляли не у дел. Как и некогда роту спецназа ВДВ моего дяди, полковника Курта.

По весне меняла Зяма привёз контракт на поставку колхозом «Отрадный» «Звезде» сельской продукции сроком на семь последующих лет — это удар, которого я не ждал, но предвидел.

На Марс мне уж не вернуться — здесь помирать. Ни кого, ни когда не увижу. Ни Батыя, ни Плохиша, ни Истребителя, ни Даму с Портосом, ни сестры Катьки. Ни жёнушки милой, ни дочурок моих. Ждут они мужа и папку — высокого русского красавца, а заявится коренастый армянин. Ладно бы, только крючконосый, так ведь, по всему телу бурой шерстью заросший, со светлыми «пятнами» на груди, животе, в ладонях, на подошвах ступней, да на ушах огроменных. Чебурашка, как есть. Нет уж, померло так, померло — здесь в колхозе сдохну.

Год, видать, неурожайным случится: «земляной груши» — и той не вдосталь песочек даст. Не избежать, стало быть, голода, потому выдам экзоскелеты, комби с доспехами, ножи и сапёрки… иначе не выжить. Разбойничать примутся, — стало быть, такова судьба островитян. Нет, судьба не селян Мирного и Быково, деревни смыло цунами. На Бабешке после обосновались пираты, базу ремонта и заправки шаров здесь устроили. На острове волки, мустанги и драконы, не в пример собратьям на континентах, нашли общий язык: объединились и теперь совместно грабят земмарийские меняльные пути. Мои спецназовцы каких-то столкновений с ними пока не имели, но они неизбежны: топинамбур и оскомина этим годом не уродят, а потому «отцепной» «Фирмы» не нагонишь, и тюльки с факелами (развлекать пиратов) не будет.

В голод нам, бывшим марпехам, теперь полеводам колхоза «Отрадный», «кондиционных свечей» — «валюты» — не произвести, Зяма в ЗемМарию этой навигацией пустым вернётся. Так что, поделятся «джентльмены удачи» добычей.

Иначе каюк колхозу. Собственно он наступил сразу, как только вернулись на обезлюдивший после цунами остров с задачей возродить хозяйство. Из уцелевших генераторов-ГпТ соорудили на руинах Отрадного «миску», из обломков юрт слепили чумы, по весне рассаду высадили, отсеялись. Но… урожая собрать не довелось: не родила больше земля Бабешки, ни какие сельхозкультуры. И вообще, песок из жёлтого серым с какой-то ржавчиной