стал. Топинамбур только временами и родит, да всяким разом не вдоволь. Как только не изгалялись, каких только удобрений из ЗемМарии не завозил меняла Зяма — всё без толку. Привёз и саженцы яблонь — на добрую память «уважаемому компаньону» Францу Аскольдовичу Курту. Высадили во всех пяти местах острова с ключами, поливали, но не принялись. А вообще, Зяма уже который год не увозит с острова в ЗемМарию, как в былые времена, продовольствие для Руси, наоборот, сюда привозит, чтоб с голоду не протянули ноги. Огурцы привозит — свежие летом и консервированные заключительной в году навигацией. В стеклянных банках трёхлитровых. Опорожненные банки не забирает, не зачем: волки-копатели, «разгружая» Росрезерв, нашли по схронам Приуралья несметное их количество. Предприимчивый зампотылу с земляками-умельцами нашли той таре применение. Замуровали в стену башни водокачки и теперь по ночам после отбоя заслушиваются проникавшим сквозь купол «миски» музыкальным воем с посвистом. Ягода-оскомина на Дальнем поле время от времени появляется, правда, только «пятнами» оскоминицы под землёй, и копать глубоко приходится. Потому в пюре «Отрада» её теперь не подмешиваем, так пригоршней съедаем, запивая дарственной от Зямы колой и квасом. По утрам — в строю на плацу перед марш-броском по округе Отрадного. На прополку не ходим, но как-то надо хотя бы полдня находиться вне «миски», чтоб «макарики» в «валюту» обратить. Затем, понимал я, и держат взвод на острове.

Стычек, а то и войны с пиратами ни как не желаю, надеюсь, Капитан бин Немо поможет избежать беды. Зимой, голодали, заявился на Бабешку — он у пиратов в фаворе, в советниках у предводителей волков, мустангов и драконов. Привёз из Австралии морской контейнер замороженных кроличьих тушек и верблюжьего кумыса в бурдюках из шкурок собаки Динго. И нас отрадновцев щедро наделил. Но что знавались, вида не подал. На байке «Харли Дэвидсон» съехал по сходням на причал и на первой передаче, братву приветствуя, прямиком к шатру Заправуправления. Не ехал, «плыл», словно ледокол. Огроменный великан в байкерском облачении, весь в коже с заклёпками и шипами, в знаменитых бацулах на ногах, на голове — украшают каску — два огромных закрученных в баранку муфлоньих рога. Чёрная майка под кожанкой украшена набивным Весёлым Роджером. Над сверкающем белизной черепе с костями изображён силуэтно борец сумо.

Я в числе содиректоров заправки встречал гостя на крыльце, тоже протянул ему руку поприветствовать, но великан к Зяме отвернулся, потрепать «говорливого грача» у того в чалме, дравшего горло: «Согласия и добра в хату! Миру мир!». Час только побыл на острове и отбыл. Взъехал на ветролётоносец, обернулся и состроил мне «рожки» — две «сардельки», торчащие из не менее знаменитых, чем бацулы, митенок, приставил к каске над рогами муфлоньими. И, подмигнув, «забычился». Я знаю — не в курсе всё заправуправление и братва — в мозгу этого быка-сумоиста «камень» вождя Хрона.

Цунами приближалось к Бабешке, мою полуроту и граждан Пруссии «запрессовали» в «Иркутск», гиноиды-пирани вмиг управились. АПЛ нас доставила в Австралию, где в центре континента — за забором — ожидали… андроиды-самура, взвод ВС Пруссии и жители деревни Отрадное. Все живёхонькие. Задолго до цунами гиноиды-пирани из Быково ходами под землёй эксгумировали могилы «Воинского» и «Крестьянского» кладбищ, похитили «трупы». Оказалось, газом в окопах, стопор-ядрами на Дальнем поле прусские солдаты и полеводы Отрадного (и андроиды-самура с ними) были ввергнуты в глубокий анабиоз без проявления видимых признаков жизни. Погибли только разведотделение Милошевича, комиссар Вильгельм, да кобыла Маринка. «Виной» тому чуду ягода-оскомина — антинекротик, годами потребляемый и копившийся в организмах селян и «вэдвэвэшников». Ну, это ладно… в «чувство» их всех привели и обитали теперь все они в… «Пирамиде». Номинально: инопланетяне их поселили неподалёку от звездолёта — в отгородке за забором. Заняли выводом из крио-тубусов кроликов, собак Динго и верблюдов. С эмбрионами в крио-тубусах этих животных была доставлена с Марса первая партия Колумбария Исхода, та в подводных контейнерах, которые утопили и подняли из тихоокеанской пучины. Коллежский асессор «прикололся». Встретиться с однополчанами и отрадновцами нам не дали. Когана одного только сводили за забор. Но не затем, чтобы от нас привет передать, скорее, показать «зверям» и «рыбам» человека нормального. У завхоза язва, ягоду-оскомину не потреблял. Поговорил с полковником Куртом, свидеться с племянником дядя отказался.

Я обуваю прогары, встаю, оправляя китель, отряхиваю песок на заду «дудочек». В Отрадное от Дальнего поля возвращаюсь всегда, обойдя «миску» кругом. Захожу на кладбище «Воинское», посидеть у обелиска с надписью:

ФРАНЦ КУРТ

24.11.2034 Х 09.08.**32

Воин,

полковник, командующий ВС Пруссии.

Господи, упокой душу Бати.

Хрон в печень виновникам его погибели

— Где ты сейчас, дядя, среди каких созвездий? Как тебе там моё тело, не жмёт?

После, снова обойдя водокачку, возвращаюсь к кладбищу «Крестьянскому» и подхожу к обелиску в углу погоста. Когда-то гладкий, как стекло, столбик стал матовым, в выбоинах и трещинках. Алюминий миски на макушке темнел, надписи становились неразличимыми; просил завхоза, тот счищал налёт и подновлял эпитафию.

Вырезанные ножом буквы, с выборкой в металле под клинковую резьбу, забивались песком. Очищаю и всякий раз, не веря глазам, перечитываю.

ХАРИТОНОВИЧ АННЫ

ПАУЛЬ КАСТРО

01.01.2151. X 16.02.**31.

Основатель и первый председатель колхоза «Отрадный».

В прошлом биохимик, нейрохирург, академик

Обронив «Таки дела, подруга», допиваю из фляжки остатки киселя и бреду мимо башни водокачки к проходу под поселковую «миску».

Успеваю к побудке. Строю полуроту на плацу и лично разношу по рядам корзинку с ягодой-оскоминой и квасом в бурдюке. Каждому запихиваю в рот пригоршню и даю запить. Но марпехи особо не прикладываются к горлышку бурдюка: остерегаются брожения в желудке на марше, с финальным последствием неприглядным. Финишировав на плацу, выстраиваются в очередь перед нужником. Практически все не выдерживают «великого стояния со скрещёнными руками и ногами». Зампотылу всякий раз долго, нарочно, не сходит с очка (у него к язве прободение прямой кишки добавилось), рогочет взахлёб, наблюдая через дверную щель позорную для спецназовца — а среди марпехов есть в прошлом десантники, и даже морпехи — картину. Так что, и другие полдня все заняты: отмываются и стираются. На зампотылу зла не держат, майор своим приказом — в обход мне — установил списочную очередь кому и когда пить из бурдюка или только губами прикладываться к горлУ. Конечно, я заметил уловку, но вида не подаю, надо давать передышку мальцам и старикам — потому как запивавшие утром ягоду вечер хохочут до упаду и обмороков. От мятежа, не сомневаюсь, уберегло то, что из Твердыни на Бабешку доставили 2-рой взвод