– Месье, к вам барсук.

– Какой именно, старина?

– Он не представился, но, судя по внешнему виду, у него тёмное прошлое. Я не позволил ему войти в холл.

– О, Шарль…

– Месье, он точно чего-нибудь сопрёт!

– Пригласите мистера барсука на чашечку кофе, – уверенно перебил Шарля мой учитель. – В конце концов, социальная лестница – штука скользкая. Сегодня мы наверху, а завтра навернулись на десять ступеней вниз. Кто знает, как низко придётся падать?

Лысый дворецкий удалился, укоризненно качая головой. Я и не знал, что мы кого-то ждём, время ведь позднее. Но, как оказалось, лица определённого рода занятий предпочитают именно это время суток, скрываясь от солнечного света и бдительного ока лондонской полиции.

Тогда я ещё не знал, что по роду своей деятельности мистер Лис вращается в самых высоких кругах британской аристократии, одновременно якшаясь с жуткими и страшными отбросами общества.

Прошу простить некоторую резкость, в приличном обществе принято говорить не отбросы, а социально неадаптированные граждане. Раньше, как сетовала моя бабушка, можно было называть вещи своими именами, но мир меняется, и либеральные ценности постепенно теснят традиционные. Теперь мы всё время обязаны думать о том, как «слово наше отзовётся», по выражению незаслуженно забытого русского поэта.

Меж тем в гостиную, исподлобья зыркая глазами по сторонам, вошёл седой сгорбленный барсук из «близких к природе». Он был одет в длинный чёрный лапсердак, носил кипу на затылке, а его пейсы покачивались в такт каждому движению. О, только не это…

– Лис Ренар? – заметно щурясь на свет, спросил он.

– Мистер Мингельшухер? – в свою очередь кивнул Лис.

Они обменялись крепким рукопожатием, после которого наш гость взгромоздился в кресло, а мой учитель незаметно вытер лапы влажной салфеткой.

– А шо это за юный поц?

– Мой помощник и секретарь, ой вей, неужели сразу не видно?

– Таки вы ждёте, шоб я извинился перед молодым человеком?

– Шо-то говорит мне, что мы компенсируем эту некрасивую ситуацию другим образом, но вы меня понимаете?

О, эти двое, похоже, отлично понимали друг друга, а вот я, прошу прощения за тавтологию, ни черта не понимал! Что, получается, мой учитель на самом деле еврей?! Или вот именно это он называет «умением разговаривать с людьми»? Ладно, ладно, молчу, в конце концов, моя задача состоит в том, чтобы сидеть и писать, а все личные вопросы можно отложить на потом.

– Таки посмотрите сюда. – Лис сунул под нос барсуку рисунок мистера Капура. – Оно вам что-то говорит? Если нет, ну так, может, хотя бы слегка в чём-то напоминает детали?

– Может быть, но, клянусь Моисеем, где мои очки?

– Таки вот, мои вам не подойдут?

– Хм, – сказал мистер Мингельшухер, водружая на нос серебряные очки моего учителя. – Да лопни мои глаза, если я в упор не видел той огранки?!

– Таки где, когда, у кого?

– Вы забыли спросить «сколько?».

– Ой, я вас умоляю, шоб мы, два взрослых человека, и не смогли договориться? – Месье Ренар хладнокровно выложил перед барсуком полфунта.

– Шоб вас так дети кормили, если это оно всё?!

– А всего лишь опознать огранку уже стоит больше?

– Вы хотите ранить меня иглой в самое сердце? – патетически взмахнул лапами наш гость, незаметно опуская очки за пазуху. – Шо делать, как жить, кругом одни воры, и я уже почти согласен, озвучьте же ваши серьёзные условия?

Честное слово, ни разу до этого момента мне не приходилось конспектировать диалог двух лиц, состоящий в массе своей из одних вопросительных предложений.

Эти двое словно бы издевались надо мной, отрепетированно и единогласно, ничего толком не говоря, но самым толстым образом на всё намекая. В общем, если взять всё это и хорошенько выжать суть, то получается, что барсук видел алмаз Шести Раджей, ему принесли камень на оценку два джентльмена, один запуганный, другой очень нервный. Драгоценность предлагалось купить на двадцать процентов ниже номинала.

Ушлый торговец сразу распознал весомую выгоду и, профессионально торгуясь, сумел понизить цену до сорока процентов от рыночной. Но даже в этом случае собрать столь сумасшедшую сумму в течение суток было попросту невозможно. Опытный в таких делах барсук Мингельшухер вытребовал себе отсрочку на три дня, якобы для сбора средств. За окном лавки стоял кеб с чёрным возницей, который и увёз обоих продавцов.

На самом же деле скупщик намеревался под шумок настучать в полицию и слупить причитающееся в этих случаях вознаграждение. Ибо в покупке такого предмета больше риска, чем выгоды, а маленький гешефт лучше большого срока. Но, как вы понимаете, второй раз к нему никто не пришёл. Лис удовлетворённо почесал себя за ухом и выложил ещё полфунта.

– А шо так мало?

– Ой, вы думаете, шо полиция заплатит больше?

– Скока бы они ни дали, а они дадут, я уже богаче на их доверие, верно?

– Вы хотели сказать на мои полфунта?

Барсук дёрнул лапой, но мой учитель оказался быстрее, прикрывая ладонью деньги.

– Расклад такой, думайте себе быстро, я не вечный, вы ведь знаете сержанта Гавкинса?

– Шоб я сдох от счастья на его похоронах! – всплеснул руками наш гость, юля, словно вьюнок на шотландских праздниках. – Допустим, немножечко знаю, и шо с того?

– Клянусь печатью Соломона, вы его знаете и весь рассчитываете получить с него хоть пенс?!

Мистер Мингельшухер недолго думая новь протянул лапу. Лис молча расстался с деньгами.

– Таки мы договорились?

– Кто скажет, шо старый Мингельшухер не держит слово? Если вы увидите такого, дайте ему за меня по бесстыжей морде и посмотрим, рискнёт ли он кому-нибудь повторить эти нехорошие слова своим поганым ртом?

– Шарль, будь любезен, проводи нашего гостя, – уже совершенно нормальным голосом попросил месье Ренар.

Они церемонно попрощались с барсуком, даже слегка обнялись, тот ещё неприязненно фыркнул на дворецкого и буквально на выходе задержал взгляд на мне.

– Если вдруг вы захотите найти другую работу, молодой человек, то сразу дайте мне знать. Ой, я прямо-таки сразу вижу серьёзные карьерные возможности у мальчика с такими кудрями и ангельской внешностью. Кто знает, шо у вас впереди? Таки я готов поспособствовать и беру очень маленький процент. Буквально смешной процент за такой шанс.

Я знал, что он имеет в виду, бабушка мне рассказывала. В иной ситуации мне бы следовало пнуть его в зад заряженным ботинком вольт эдак на восемьдесят, но, увы, это гость моего учителя. Пришлось ограничиться холодным презрением и промолчать так, чтобы он всё понял. По крайней мере, смею надеяться, что у меня это получилось.