— Приемлемо. Где мы?

— На корабле.

— Как я сюда попал? Где остальные? Еще кто-нибудь живой остался?

— Остался, остался, потом все расскажу, — лицо Сергея слегка мрачнеет. — Лежи, не болтай много, а то меня твоя Танька точно прикончит. Она тут как тигра зверствует, никого к тебе не пускает.

— А ну, Корнев, кыш отсюда. Чего столпился? Я тебе покажу тигру. Оболью зеленкой, будешь у меня леопардом. — Прохладная рука легла на лоб, большие глаза смотрели с радостью и тревогой, пряди светлых волос приятно щекотали лицо.

— Проснулся, вояка? Как самочувствие?

— Нормально.

— «Нормально», — ворчливо передразнила его девушка. — Еще раз полезешь геройствовать без моего ведома, я тебя сама прибью.

— Что, сильно мне досталось?

— Сильно. Поменьше разговаривай и двигайся — у тебя сотрясение мозга, нужен полный покой.

— Для сотрясения нужен мозг, — улыбнулся Егор.

Таня молча показала ему кулак и вышла, наказав Валдису никого не пускать и не беспокоить господина разговорами. Приказание было выполнено с поразительной точностью. Ратник сел у входа и всем своим видом демонстрировал, что проникнуть сюда теперь можно только через его труп. На все вопросы и попытки заговорить парень только молча мотал головой и делал страшные глаза, показывая на дверь. Поняв, что это мероприятие безнадежно, Ляшков мысленно плюнул с досады и снова уснул.

Прошло несколько дней, силы постепенно возвращались. Непреклонная до сих пор Татьяна наконец разрешила короткие прогулки по палубе. Во время первой же встречи Сергей рассказал, каким образом закончился бой.

Пометавшись некоторое время после ухода Егорова отряда, Корнев все-таки решил ослушаться приказа. Он поднял по тревоге своих стрелков, взял с собой еще три десятка остававшихся в замке ушкуйников и двинулся следом. Дабы с ним не увязались Щебенкин и Емелин, коменданту пришлось пойти на хитрость. По его приказу слуги заманили приятелей в одну из замковых комнат и заперли там, выпустив только через три часа, когда догонять было уже поздно. Разъяренный Константин едва не переломал несчастному Петеру все ребра. Бедолагу спасли только вовремя вмешавшиеся Фридрих и Афанасий. Они кое-как убедили ребят, что ключник всего лишь выполнял приказ.

Так или иначе, но помощь успела вовремя. На ногах оставалось всего трое защитников засеки.

Окруженные скопищем врагов, новгородский атаман, голландский моряк и телохранитель Ляшкова, встав спина к спине, собирались дорого продать свои жизни. Фон Бригеней уже было праздновал доставшуюся огромными потерями победу. Внезапно раздавшиеся один за другим три дружных пищальных залпа буквально смели крестоносцев с укрепления. Вымуштрованные корневские рекруты работали четко и слаженно, как на учениях. Первое отделение, засыпав противника градом жребия, тут же уступило место второму. Следом в дело вступил третий десяток. Последовавшая затем стремительная и яростная атака окончательно обратила в бегство и без того изрядно поредевшее и измотанное комтурово воинство. Их никто не преследовал. Собрав своих раненых товарищей и трофейное оружие, наскоро похоронив погибших, Сергей ускоренным маршем увел своих людей обратно к Грюненбургу.

Раненых оказалось немного, всего человек двенадцать, среди них были Арунас, Хлопотников и Ляшков. До кораблей добрались без приключений. Погрузка к тому времени была уже закончена, и до самого отплытия противник, получивший хорошую взбучку, в поле зрения так и не появился. Только гораздо позже, подойдя к замку, крестоносцы увидели лишь пустующие деревни, сожженный посад и тающие в морской дали белые крылья парусов. В подвале был обнаружен скучающий в гордом одиночестве де Савиньи.

Дальнейшее плавание проходило достаточно спокойно. Тяжело груженные когги счастливо миновали контролируемый датчанами пролив Скагеррак и достигли промежуточной точки маршрута — ганзейского порта Гамбурга.

Согласно договоренности с Кугелем и его компаньонами, в гамбургском порту ожидал еще один корабль, трюмы которого были загружены продовольствием и товарами, необходимыми переселенцам.

Воспользовавшись стоянкой, пошедший на поправку Ляшков попросил Емелина и Корнева составить полный список всех будущих колонистов. Оказалось, что таковой уже давно подготовлен Вжиком, окончательно вошедшим в роль начальника службы безопасности.

Сей опус содержал в себе поименный перечень четырех десятков семей грюненбургских сервов. Туда же вошли семь новгородских мастеров с чадами и домочадцами, четыре десятка ушкуйников, среди которых насчитывалось пятнадцать семейных и полторы дюжины уцелевших бывших повстанцев. Кроме того, там были указаны сорок пять солдат и унтер-офицеров корневской роты, четверо выживших канониров Андреса, Теглев со своими холопами, а также слуги. Общая численность переселенцев составила вместе с пришельцами триста восемьдесят человек. До Гамбурга довезти такое количество народа на четырех коггах с горем пополам еще было возможно. Однако о том, чтобы проделать путь через Атлантику на перегруженных судах, не могло быть и речи.

На состоявшемся совете было принято решение Все имеющиеся в наличии деньги потратить на покупку еще одного корабля, навигационных приборов и географических карт. С этой целью Щебенкин вместе с Андресом и Афанасием обежали весь порт в поисках подходящей посудины. В очередной раз выручил Ганс Кугель. Он дал адрес владельца видавшей виды, но еще достаточно крепкой каракки, разорившегося и изрядно залезшего в долги. Замораживание торговых отношений с Русью, на которой строилось благосостояние Ганзы, привело к серьезному экономическому упадку торгового союза. Путешественникам удалось сравнительно легко сторговаться с купцом, стремившимся быстрей избавиться от ставшего обузой судна.

Через час трое покупателей с интересом изучали свое будущее приобретение. Корабль, длиной почти тридцать шесть метров и водоизмещением около пятисот пятидесяти тонн, имел романтичное название «Северная звезда». Каракка фламандской постройки имела высокую кормовую надстройку и приподнятый бак и несла три мачты. В середине — грот-мачту, в носу — фок-мачту, с большим реем и прямыми парусами, состоящими из двух половин и именовавшимися соответственно гротом и фоком, и дополнительными марселями. На корме имелась бизань-мачта с косым латинским парусом, а на баке бушприт. Борта были закруглены и загибались внутрь. Вооружение ее составляли шестнадцать бомбард и кулеврин различных калибров.

С набором команды особых проблем также не возникло — в портовых тавернах хватало безработных моряков. В одном из подобных заведений был найден некий Ганс Шнитке, которого купцы-компаньоны рекомендовали как весьма опытного судоводителя. Охотно согласившись пойти на службу за довольно умеренную плату, старый морской волк взял на себя также и комплектование экипажа.

Ночь уже вступала в свои права, когда усталые путники возвращались по узким, темным и, к слову сказать, жутко вонючим улочкам древнего Гамбурга к своим кораблям. Ночная тишина нарушалась криками пьяниц в окрестных кабаках. Редкие запоздавшие прохожие передвигались почти бегом, стараясь быстро проскочить неспокойный район. Один раз навстречу неторопливо протопал патруль городской стражи. Блюстители порядка подозрительно осмотрели наших героев и, не узрев в них ничего предосудительного или попросту решив не связываться, двинулись дальше. Они прошли еще некоторое расстояние, когда впереди, в переулке, раздался истошный вопль. Кто-то пронзительным голосом, полным страха и отчаяния, взывал о помощи. То, что рядом грабят или даже убивают, поняли даже совершенно невладеющие языком Костя и Афанасий. Не сговариваясь, путешественники бросились на шум. В конце переулка, у стены стояла группа людей, причем даже не искушенному наблюдателю было очевидно, что трое из них самым бесцеремонным образом присваивают себе имущество четвертого. Именно этот четвертый и был источником жалобных криков.