– Славно же, Магнус, ты потрудился. Нашел приданое для невесты. Этот меч идеален.

Реакция Сэм была молниеносной. Схватив копье, она ринулась на отца.

– Нет, дорогая, – щелкнул пальцами Локи.

Ноги у Сэм подкосились, она рухнула боком на пол и осталась лежать недвижимая с полузакрытыми глазами.

– Сэм!

Я кинулся к ней, но дядя Рэндольф схватил меня за плечи.

– Не надо, Магнус, – дохнул он в лицо мне ужасным коктейлем из гвоздики и тухлой рыбы. – Не усугубляй. – Голос его срывался от паники.

– Усугублять уже некуда, – оттолкнул я его от себя.

Меня колотило от злости. Джек у меня в руке полегчал, явно готовый к решительному удару. При виде Самиры, лежащей без чувств возле ног отца (я очень надеялся, что она всего лишь потеряла сознание!), мне хотелось изо всей силы врезать мечом плашмя по дядиному жирному заду, а затем учинить кровавое месиво на самодовольно ухмыляющейся физиономии Локи.

– Дай Рэндольфу шанс, – остановил меня пронесшийся в голове шепот Аннабет. – Он все же наша семья.

Я замешкался на достаточное мгновение, чтобы увидеть, в каком состоянии пребывает мой дядя.

Серый его костюм был в нескольких местах порван и так сильно вымазан сажей, словно ему пришлось лезть сквозь печную трубу. А на левой его щеке, захватив половину носа, багровел бугристый шрам от ожога в форме руки.

Я ощутил себя так, словно только что проглотил гнома и тот застрял у меня в пищеводе. Отметина была точной копией той, что появилась на семейной фотографии из моего вальгалльского номера. Мне тут же вспомнилась мучительная боль, которая пронзила меня во сне, когда Локи общался со мной, использовав Рэндольфа как проводник. Да, он и впрямь пометил его таким жутким образом.

Я перевел взгляд на бога обмана. Он все еще был одет в отвратительный зеленый смокинг с обшитыми розовым шелком лацканами. Костюм тоже из моего сна. Все вплоть до бабочки с узором пейсли. Глаза Локи сверкали. Он будто меня подначивал: «Ну, убей же своего дядю. Забавно получится».

Только вот мне решительно не хотелось доставлять ему подобного удовольствия.

– Зачем ты нас заманил обманом, если мог запросто сам войти через волшебную дверь в саркофаге? – прорычал я.

– Нет, мы не могли, – возразил он мне. – Ты должен был проложить нам путь. И только после того, как тебе это удалось… С Рэндольфом-то вы связаны. Неужели сам не догадываешься? – Он постучал пальцем по щеке. – Кровное родство – могущественнейшая связь. Потому-то я и могу всегда отыскать тебя через него.

– Если только я не убью тебя. Рэндольф, уйди с дороги! – И я сжал покрепче рукоять Джека.

Локи расхохотался.

– Слышал мальчонку, Рэндольф? Прочь в сторону.

Но дядя не сдвинулся с места, и вид у него был такой, будто он поперхнулся слишком большой таблеткой.

– Локи, не надо, пожалуйста, – сипло выдавил он из себя.

– О-о! – поднял брови тот. – Кажется, ты мне собрался приказывать? А не считаешь, что это немного противоречит условиям нашего договора?

Услышав про договор, мой дядя попятился в сторону, и левая сторона лица его конвульсивно задергалась, отчего шрам стал казаться еще ужаснее.

Заметив боковым зрением, что Хэрт при помощи Блитцена с трудом поднимается на ноги, я принялся мысленно умолять их убраться в сторону. Для полного счастья мне только еще не хватало, чтобы они встали на пути Локи, рискуя своей безопасностью.

Сэм лежала по-прежнему недвижимо. У меня к горлу подкатил ком.

– Что ты с ней сделал? – хрипло осведомился я у Локи.

– С кем? С Самирой? – глянул небрежно этот мерзавец на дочь. – Да с ней все в порядке. Просто заставил ее не дышать.

– Что-о? – шагнул я к нему.

– Спокойно, Магнус. Не навсегда же. Я просто считаю необходимым держать всех своих детей в узде. Ты разве не согласишься со мной, что большинство современных родителей явно пренебрегают воспитанием?

– Он у своих детей контролирует каждый шаг, – раздался сдавленный голос Рэндольфа.

Локи смерил его презрительным взглядом.

– Напомни-ка мне, будь любезен, Рэндольф, насколько тебе самому удалась роль отца? – Рэндольф тут же скукожился. – Вот именно, – ухмыльнулся Локи. – Твоя семья мертва. И единственная для тебя надежда снова с ними увидеться – это я.

Локи опять переключил внимание на меня, что мне было не менее отвратительно, чем мерзкого цвета турецкие огурцы у него на бабочке.

– Видишь ли, Магнус, всю свою силу мои дети унаследовали от меня. Вправе же я взамен хоть потребовать, чтобы они, когда мне это нужно, склонялись перед моей волей. По-моему, это справедливо. Как я уже говорил, кровное родство – могущественнейшая связь. Похвально, что, вняв моей просьбе, ты оставил Алекс в Вальгалле. Иначе бы в коме лежали здесь двое моих детей.

Он на какое-то время умолк, потирая руки.

– А не хотел бы ты увидать еще кое-что? Самира так не любит оборотничества. Но я-то спокойно могу заставить ее превратиться в твою домашнюю кошку. Или же в кенгуру-валлаби. Из нее выйдет очень милая кенгурушка.

Мерзкие огурцы на его бабочке зашевелились, как насекомые. Теперь-то я понял, почему Сэм усиленно избегала в кого-нибудь превращаться. И причина ее тревоги за Алекс мне стала ясна. Та ведь, совершенно не думая о последствиях, эксплуатировала дар оборотничества.

«А интересно, другие боги тоже настолько плотно контролируют своих детей? – пронеслось у меня в голове. – Мог ли, к примеру, Фрей…» Но, решительно отогнав от себя эти мысли, я вызверился на Локи:

– Оставь Сэм в покое!

– Как хочешь, – пожал он плечами. – Мне она просто требовалась для дела. Геллир ведь вам говорил: Скофнунг нельзя обнажать в присутствии женщины. Ну, а теперь дело сделано. И так как женщины в коме не в счет, Рэндольф, поторопись-ка, пожалуйста, обнажить этот меч.

Дядя облизал губы.

– Может быть, лучше… – Согнувшись внезапно чуть ли не пополам, он зашелся в истошном вопле. Шрам у него на щеке задымился.

– Прекрати! – заорал я на Локи, чувствуя жгучую боль в своей собственной левой щеке, которая, без сомнения, проявила кровную солидарность с дядиной.

Рэндольф ахнул и распрямился. Вдоль его левой ноздри продолжал струиться тоненький столбик дыма.

Локи зашелся от смеха.

– Ах, Рэнди, Рэнди, до чего же нелепо ты выглядишь. Вот ведь не впрок тебе, видно, прежние наши уроки. Тебе надо вернуть семью из Хельхейма. А я от тебя за это требую абсолютной преданности. Ты носишь мою метку и делаешь все, что мне от тебя угодно. Вроде не так уж и сложно. Вот, старина, и давай, – указал он взглядом на Скофнунг. – А ты, Магнус, если только посмеешь вмешаться, кома Сэм станет вечной. Но надеюсь, что ты не такой дурак. Да и ситуация вышла бы неудобная, учитывая предстоящую свадьбу.