В полном молчании она довезла Джорджию до станции и неожиданно резко затормозила.

— Честно говоря, там все было не так, как я ожидала, — произнесла Кэт напоследок и, когда Джорджия вышла из машины, выехала к повороту и покатила по противоположной стороне.

Джеймс в полной прострации лежал на постели, глядя в потолок. Жизнь оказалась совсем не такой уж приятной штукой, как он ожидал.

Раньше его дела шли куда успешнее.

Возможно, ему не следовало зарываться до такой степени, а быть сдержаннее и тактичнее, — тогда Джорджии не пришлось бы напоминать ему о его вине перед ней. Если ему хочется проводить с дочерью больше времени, стоило просто попросить разрешения у Джорджии, а не говорить ей о том, будто она неправильно воспитывает Дакоту. Если она попытается лишить его права общения с дочерью, он непременно обратится в суд и во что бы то ни стало добьется справедливого решения. Но до сих пор в его памяти звучали слова Джорджии о том, что раньше он выделял на содержание Дакоты не так уж много денег и ей приходилось изыскивать средства, чтобы одевать дочь и устроить ее в хорошую школу.

А теперь он немного тревожился из-за недавнего происшествия. Он уже планировал, как они с Дакотой проведут грядущий уик-энд, куда он ее поведет и чем они будут заниматься — ведь эта двенадцатилетняя девочка его истинная семья, единственная и незаменимая. И это было фантастически прекрасно.

Он уже водил ее в Музей естествознания на выставку бабочек, и они рассматривали этих удивительных насекомых, всех, которые только существуют на земле. Дакоте так они понравились, что она захотела посмотреть еще и документальный фильм на ту же тему. В другой раз они ужинали в ресторане, где проходило музыкальное шоу и все официантки пели, подавая чудесные пирожные.

— Папа, почему ты так тяжело вздыхаешь? Может, ты считаешь, я не гожусь тебе в компаньонки за ужином? — Она приобняла его за плечи. — Не волнуйся, ты вовсе не выглядишь старым, а очень даже симпатичный.

Джеймсу исполнилось сорок, но походка у него осталась такой же легкой, как и прежде. И общение с Дакотой придавало ему еще больше той моложавости, какую не дали бы ни модные вечеринки, ни молодежные клубы. В Европе он встречал немало красивых женщин, у него было много романов, и некоторые даже довольно серьезные, поскольку его подруги ожидали от него предложения руки и сердца. Но никто из них не знал, что в своем бумажнике в потаенном кармане он носит фотографию женщины и ребенка — Джорджии с Дакотой. Кейси прислала фото ему в Париж по электронной почте с подписью: «Неужели не скучаешь?»

Он должен был бы поговорить с Джорджией еще во время ее беременности, но так и не набрался храбрости это сделать, но тогда занимали проблемы более актуальные или казавшиеся ему таковыми. В конце концов он уехал во Францию с изрядным чувством вины и надеждой забыть о Джорджии и дочери. Но воспоминания не оставляли его. И тогда он попытался связаться с Джорджией по почте, отправив ей пару писем. Ответа так и не пришло. Он стал переводить деньги на ее счет, ничего больше не требуя.

Так оказалось проще всего.

И в то же время — страшно тяжело.

И вот прошло время, когда он был готов играть в любую игру, выбранную его маленькой дочкой, выполнять ее прихоти, только бы знать, что он ей небезразличен и она хочет быть с ним, нуждается в нем. Восемь месяцев назад он возвратился домой, и стремление наладить отношения с дочерью превратилось в навязчивую идею. Он хотел увидеться с ней, прежде чем встретится с кем бы то ни было из знакомых и друзей в этом городе. И он решился: поехал на ту улицу, где находился магазин Джорджии, и стоял там на углу до тех пор, пока дети не начали возвращаться домой из школы. Каким радужным ему всегда представлялся сентябрь — пора новых начинаний, новые предметы и новые друзья, такое многообещающее время в школьном прошлом…

А вдруг, пока он отсутствовал, у Дакоты появился новый папа? Он толком и не помнил, во сколько обычно начинаются занятия, и поэтому, замерзнув и проголодавшись, забежал в ресторанчик Марти выпить кофе. Вернувшись на свой пост, он подождал еще полтора часа, понимая, насколько сильно скучает по дочери, которую никогда не видел, и решил, что никакая сила не заставит его уйти, пока он не встретится с ней. Но чертов Нью-Йорк непредсказуем, в школах расписание разное, и ждать ему пришлось долго.

Наконец он увидел ее… девочку двенадцати лет, не черную, нет — мулатку с красивым оттенком кожи, в модных джинсах и кепке, немного смахивавшей на мальчишескую. Она шла не одна, а рядом с красивой женщиной с гривой роскошных вьющихся волос; они улыбались и о чем-то говорили. Его вдруг охватили страх, и отчаяние, и столь сильное желание поскорее исчезнуть отсюда, чтобы избежать скандала, который раз и навсегда может испортить его несостоявшееся знакомство с Дакотой, что он повернул за угол и пошел прочь. Но до чего же трудно оказалось заставить себя передвигать ноги…

Еще никогда он не переживал такой тоски и сожаления.

В последующие две недели он постоянно приходил на то самое место и всякий раз тайно следил за ними, опасаясь, как бы Джорджия, заметив его, не пришла в ярость. Наконец он справился с собой, набравшись храбрости, пересек улицу и пошел навстречу Джорджии и своей дочери. Их дочери.

— Привет, Джорджия! — заговорил он первым, надеясь, что она хотя бы ответит ему на приветствие и выслушает объяснения, извинения и мольбу… Но вместо того чтобы сразу же начать каяться, он спросил почти небрежно: — Как дела?

Джорджия, даже не взглянув в его сторону, бросила на ходу:

— Здравствуй, Джеймс.

Она тут же направилась к двери и достала ключи. Он прислонился к стене и в растерянности смотрел на нее.

Почему-то его волю в тот момент парализовало, он даже не мог заставить себя пошевелиться.

Пожилой хозяин ресторанчика, поивший его кофе недели три назад, увидев такое замешательство, не преминул выйти и предложить помощь.

— Нет-нет, спасибо, все в порядке, — отозвался Джеймс, поймав на себе его обеспокоенный взгляд. — Я просто пришел поговорить со своей старой знакомой.

— Может, вам лучше держаться подальше, а то со стороны это выглядит так, точно вы собираетесь напасть на нее, — предупредил его Марти и тут же вернулся за свою стойку.

Потом наступил следующий день, когда он в магазине ходил по пятам за Джорджией и пытался уговорить выслушать его. Но она не проявляла к нему никакого интереса. Он приходил с цветами, с конфетами, с игрушками, но все тщетно. Джеймс ничем не мог привлечь ее внимание. А слов, которые мгновенно растопили бы ее сердце, казалось, просто не существовало. Оставался только один шанс увидеть дочь — выследить ее на улице, и ему пришлось несколько дней слоняться вокруг их дома. Но все затраченные усилия того стоили.

Он встретил Дакоту, когда та возвращалась домой из фан-клуба, о котором Джеймс раньше никогда и не слыхивал. Знакомство потрясло их обоих. Джеймс проведал о страстном увлечении Дакоты велосипедами и мотоциклами — она поделилась с ним этой тайной, когда он ел вместе с ней из пакетика изюм в шоколаде, — но ее музыкальные вкусы его изумили: он находил их слишком невзыскательными. Однажды Джеймс спросил, не хочет ли она послушать Лайонела Ричи, на что Дакота удивленно спросила: «Это какой-то новый мюзикл?»