Александр таким ответом, но копать не стал. Он у нас тактичный мальчик, к тому же понимает, что допытываться не имеет права.

В пятницу мы пробыли в библиотеке только до обеда и снова всё было без толку. Я бы с удовольствием снова осталась здесь до закрытия, но на вечер у нас с «мужем» была запланирована вылазка в оперу. Сопровождать его на светские мероприятия — одно из основных условий контракта. К тому же мне и самой было любопытно, какие в местных театрах дают представления.

Мы с Кастеном были пару раз в заправских театрах Пограничья (не считая того, в котором я по глупости своей стала драконьей добычей), но уверена, они и в подмётки не годились столичному театру. И труппы здесь выступают совсем другие.

Пообедав и немного отдохнув, стала собираться. Выбор вечернего туалета пал на платье из изумрудного шёлка и бархата. Ну прямо под цвет глаз Делагарди. Глубокое декольте и открытые плечи оттеняло светлое кружево. Из него же был сделан веер, по пластинам которого вился изящный золотой узор. Белоснежные перчатки до локтей и бинокль, который с трудом удалось утрамбовать в маленькую сумочку, довершали образ леди Высокого дома. Ах да, ещё были атласные туфельки и бриллиантовая парюра: серьги, два колечка и увесистое ожерелье. О брачном браслете тоже не забыли: без него не обходилось ни одно светское событие.

Корсет мне затянули так, что я решила до конца вечера больше не дышать. Не напрягаться и даже не пытаться — всё равно ничего не выйдет. А если в театре будут предлагать закуски и шампанское, боюсь, в меня не поместится ни пузырёчка, ни даже самого крохотного кусочка. И даже если всё-таки поместится, сразу выйдет.

Когда Делагарди постучался в мою спальню, чтобы узнать, готова ли его ненаглядная, застал меня при полном параде. Почему-то осёкся, так и не договорив слова приветствия, и несколько секунд просто скользил по мне взглядом.

— Что-то не так? — спросила, поправляя надетые поверх перчаток браслет и кольца.

Его драконство сразу отмер:

— Всё хорошо... Отлично! Вернее... я хотел сказать, что ты выглядишь отлично.

— Под стать вашей светлости, — я кокетливо улыбнулась.

Нет, я не собиралась с ним кокетничать и строить ему глазки, но видимо, роскошный наряд оказывал на его хозяйку пагубное влияние.

Да, во всём виновато платье. И украшения, и перчатки. Всё они, коварные.

— Если ты готова, можем выезжать, — продолжил Эндер, вместе с тем продолжая скользить по мне взглядом.

Тут же приблизилась Минна, чтобы набросить мне на плечи накидку из белоснежного пушистого меха. И я, подхватив юбки, кивнула Эндеру.

Одетый во фрак, белоснежный жилет и бабочку в тон ему и рубашке, он выглядел как ожившая мечта любой почитательницы романов о пылких чувствах и неукротимой страсти. Я любовные романы редко читала, а значит, и «мечта» в нескольких сантиметрах от меня была не моя.

Да, точно не моя.

* * *

В машине мы почти не разговаривали. Впереди сидел Вернер, умело управляясь с этим фырчащим агрегатом, а потому приходилось помалкивать. Ни про расследование не спросишь, ни про Вильму не расскажешь. Впрочем, рассказывать было нечего. Я упёрлась лбом в стену, и это действовало на нервы. Одна лишь мысль о том, чтобы сдаться, вгоняла меня в такую тоску, что хотелось не то начать стонать, не то и вовсе заскулить как побитая собака.

Но не стану.

Женя Исаева не привыкла опускать руки и сейчас не буду изменять своим привычкам. Пусть я и выгляжу как нежная пташка Раннвей, но внутри совсем другая.

Чтобы хоть немного отвлечься от мрачных мыслей, спросила, как там поживает в больнице Бальдер.

— Ему уже намного лучше. На выходных за ним ещё понаблюдают и, если всё так и останется в порядке, отпустят.

Это значило, что следующая неделя начнётся с возвращения злюки-дворецкого.

— А что же наши выходные... — начала я и выразительно посмотрела на «благоверного».

— А что с ними?

— Свежий воздух, деревня, новые знакомства, — напомнила о следственных планах и моей скромной роли в деле убитой помощницы мистис Стины.

Делагарди слегка нахмурился:

— Не передумала?

— С чего бы?

— Я решил, ты снова захочешь в библиотеку.

— И мне, и Мориану нужна короткая передышка. Мне — от книжек, Мориану — от меня.

Кивнув, дракон согласился:

— Значит, завтра утром поедем в Корвин. — И добавил, прекрасно понимая, что Вернер нас слышит: — Твои услуги не понадобится. Я сам поведу.

— Как будет угодно, эйрэ, — отозвался водитель и снова сосредоточился на дороге.

А я на театре, к которому мы не спеша подъезжали. Увенчанное светлым перламутром куполом, будто сделанным из слоновой кости, здание было щедро залито огнями. Фонари вдоль подъездной дороги и вокруг фонтана с девой, удерживающей в руках арфу, отбрасывали по сторонам блики тёплого света. Он отражался от стёкол паромобилей, подобно маленьким золотым рыбками нырял в воду, брызгами рассыпающуюся вокруг каменной красавицы. Расходящаяся подковой лестница тоже была ярко освещена, и по ней, явно никуда не торопясь, поднимались разряженные театралы. На многих леди были меха или как минимум отороченные мехом накидки. Мужчины все до единого во фраках и в блестящих цилиндрах. Лакеи с почтительными поклонами распахивали перед каждой парой двери и приглашали внутрь.

Я с интересом рассматривала всех и каждого, не забывая уделять внимание и богатой архитектуре театра. Перила с ажурной балюстрадой, колонны, взмывающие к самому куполу, обрамлённому статуями девушек и юношей в античных тогах, такими же искусными, как и та, что мечтательно нам улыбалась посреди фонтана.

— Нравится? — подавшись ко мне, шепнул Эндер.

Немного смутившись, кивнула:

— Очень красиво.

В прошлой жизни я часто бывала в театрах в качестве артистки, а теперь буду только зрительницей. С тех пор как стала Раннвей ни разу не села за пианино. Раньше просто не представлялось возможности, а в доме дракона я обходила рояль десятой дорогой. Четыре с половиной года, новое тело... Боюсь, я не смогу исполнить даже самого простейшего этюда.

— О чём задумалась? — спросил эйрэ, помогая мне выйти из паромобиля.

— О музыке, — ответила я.

Больше ничего сказать не успела — нас заметили. Сначала приблизилась пожилая чета, чтобы поздравить меня со счастливым возвращением к родным пенатам. С ними мы тащились до лестницы, где эстафету перехватила супружеская пара помоложе, чтобы сказать примерно то же самое. Делагарди умело перетягивал на себя внимание жаждущих пообщаться,