– Когда я уезжал, было непохоже.

– Может быть, тебе поговорить с ней по душам? Ну, или сделать что-нибудь замечательное, чтобы она передумала?

– Что-то я тебя не пойму. Тебе не нравится моя жена, но ты не хочешь, чтобы она меня бросала.

– Я не уверена, что второй развод пойдет тебе на пользу, – призналась мать. – Так хоть какое-то подобие упорядоченной жизни.

«Вот именно – подобие, – подумал Кайсаров. – Подобие семьи, подобие любви».

– Пойду пить активированный уголь, – решительно заявил он и закончил разговор на бодрой ноте, чтобы мать успокоилась.

Конечно, никакой живот у него не болел, хотя он и в самом деле жевал рябину, решив испытать, хорошая ли это закуска под коньяк. Вспоминая подробности добывания ягод, он улыбался той самой улыбкой, которая так взволновала бдительного шофера.

Вместо того чтобы лечь в постель, Кайсаров забрался в горячую ванну и долго лежал в невесомой пене, пытаясь переварить то, что сегодня произошло. Переварить и оставить позади. Да, ему безумно понравилась Марьяна. Она не похожа ни на одну из тех барышень, за которыми он до сих пор ухаживал и которые затем влезали в его жизнь и что-то в ней непоправимо меняли. Да, он на какое-то время потерял голову, но теперь вернул ее на место и готов забыть об этом эпизоде или сохранить его в памяти просто как забавный случай. Он же не собирается, в самом-то деле, заводить еще один роман, находясь, если верить его дочери, на грани второго развода? Так просто нельзя. Нельзя, и все тут.

Однако думать о том, что он больше никогда не увидит Марьяну, было на удивление больно. Вот тебе и раз. Пошел на поводу у своей интуиции, называется. Сейчас главное не наломать дров. Не броситься в ту гостиницу выяснять ее фамилию и паспортные данные… Он был уверен, что запросто справится с такой ерундой. Но – нельзя! Кроме того, они договорились, и он дал слово. Интересно, а думает ли она о нем? Наверняка – да. Не может быть, чтобы не думала, а просто взяла и забыла. Не может быть, чтобы ему одному было так хорошо. Она вместе с ним смеялась и плакала… Что, если от выпивки? Женщин иной раз так развозит… Да нет, не была она похожа на пьяную. И, перед тем как поцеловать, он видел ее глаза, эти невозможные туманные глаза. Не затуманенные, а именно туманные – волшебные глаза, загадочные, чудесные, таких ни у кого больше нет.

Через полчала Кайсаров решил, что у него приступ белой горячки, потому что застал себя сидящим с ногами на подоконнике и разглядывающим звезды на ночном небе. Это было уже слишком. Он позвонил в ресторан и попросил принести ему горячего молока с медом. От нечаянной влюбленности молоко вряд ли спасет, но заснуть, вероятно, поможет.

* * *

Утром ему позвонил один из работодателей и попросил задержаться в Беловетровске еще на сутки.

– Дети мэра участвуют сегодня вечером в концерте художественной самодеятельности. Папаше будет приятно, если ты останешься. Сделай одолжение.

«Сделай одолжение» было мягкой формой приказа. Кайсаров подчинился. Зоя Васильевна, узнав о том, что сегодня он в офис не вернется, вознегодовала и немедленно прислала ему целую кучу бумаг, которые требовали прочтения. Поэтому большую часть дня он работал не отрываясь, а потом неожиданно прилег на кровать и заснул мертвым сном.

– Если вы и вправду вчера в снегу валялись, то оно и неудивительно, – заявил Вадик, явившийся, чтобы везти босса на концерт и заставший его в непрезентабельном виде с помятыми щеками. – Много ли вы в Москве на свежем воздухе бываете? А тут совсем другое дело.

Кайсаров торопливо собрался и молча пошел за водителем, который вел босса к машине, постоянно оглядываясь, как утка на потерявшегося, но счастливо найденного утенка.

Когда они приехали в Дом культуры, Кайсарова провели в ложу к мэру. Тот искренне обрадовался компании и представил свою жену Нику – кряжистую брюнетку с плохой фигурой и невероятным самомнением. Кайсаров не раз встречал таких женщин – они смолоду считали, что раз природа наградила их большим бюстом, они интересны всем без исключения мужчинам, а потому вели себя самоуверенно. У Ники были выпуклые, сильно подведенные глаза, которыми она тоже гордилась, изо всех сил тараща их на собеседника, и тяжелый овал лица, обещавший годам к пятидесяти превратить ее в совершенно неаппетитную особу. Сам мэр, крепкий человек с располагающей улыбкой, счел своим долгом занять Кайсарова непринужденной беседой. Тому потребовалась вся его выдержка, чтобы вести себя естественно. Потому что настроение у него с самого утра было просто отвратительным.

Несколько раз он был пойман на том, что замирал, задумавшись, и мэр в конце концов спросил, все ли у него в порядке. Кайсаров торопливо заверил, что все просто замечательно. Равнодушным взглядом обвел большой зал… И тут увидел Марьяну.

Она сидела в соседней ложе в гордом одиночестве и листала программку концерта с видом королевны, которую вряд ли кому удастся рассмешить. За щекой у нее был леденец, на голове – сложная прическа, из-за которой он ее сразу и не признал. Красное платье дополняло образ женщины, не боящейся привлечь к себе внимание, но умеющей, если что, вздернуть нос.

Настроение Кайсарова так стремительно рвануло вверх, что будь оно ракетой, крышу Дома культуры снесло бы в ту же секунду к чертям собачьим.

– Простите, что вы сказали? – обернулся он к Нике и улыбнулся ей так ослепительно, что та опешила от неожиданности.

С этого момента беседа потекла гораздо, гораздо оживленнее. Присутствие Марьяны сделало Дом культуры удивительным, чудесным местом. Лампы засияли ярче, публика стала казаться красивее и интереснее. Кайсаров напропалую флиртовал с Никой, та цвела и пахла, мэр добродушно посмеивался… Короче говоря, цель, которую перед Кайсаровым поставили работодатели, была достигнута легко и без усилий. Все трое чувствовали себя добрыми друзьями и вовсю наслаждались вечером.

Кайсаров, конечно же, постоянно держал в поле зрения свою цель, строя предположения о том, что она здесь делает и как попала в ложу для почетных гостей. Тем временем свет приглушили, тихий говор в партере замолк, и Ника сказала:

– Ну, вот. Сейчас начнется. Наконец-то.

Кайсаров устроился поудобнее, бросив очередной взгляд на Марьяну, и увидел, что она нацелила на него маленький перламутровый бинокль. Потом бинокль уехал в сторону сцены, на которой как раз появился конферансье. А пару минут спустя пришло сообщение от его жены: «Надеюсь, у тебя все в порядке! Скучаю. Люблю». Кайсаров нашел глазами красное платье и подумал, что, пожалуй, нет, у него не все в порядке.

«Ты ее увидел и сразу поплыл, – начал он воспитательную работу с самим собой. – Уже сто раз вчера признал, что ничего хорошего из этого знакомства получиться не может. Одни сложности, неприятности, неловкости и сердечные расстройства».

Дети мэра, конечно же, выступили в первом отделении, и когда начался антракт, мэр с женой тепло распрощались с Кайсаровым и уехали. Публика в партере вскипела, зашумела и подалась к выходам. Всем хотелось размять ноги и перекусить в буфете. А вот Марьяна, судя по всему, никуда идти не собиралась. Она так и осталась сидеть на своем месте – положила локти на плюшевый бортик и принялась увлеченно наблюдать за залом.