Если бы Кайсарова поставили на краю обрыва и пообещали столкнуть на камни, он и тогда не смог бы отгадать истинную причину ее бегства. Когда бы он знал, что она пытается скрыться из-за того, что на ней непрезентабельная куртка, его уважение к женскому уму покачнулось бы, как хижина Нуф-Нуфа. Когда мужчина находится в состоянии эротического экстаза, женщина может быть одета хоть в холщовый мешок, ему без разницы. Что в этом непонятного?

Ошарашенный, разобиженный и возбужденный сверх всякой меры, Кайсаров бросился в погоню, перескакивая через несколько ступенек и не думая о новых скользких ботинках. Позабыв про свой плащ, он пушечным ядром вылетел из здания Дома культуры на улицу и, заметив красное платье, бросился вслед за ним, совершая время от времени гигантские кенгуриные скачки.

Расстояние неумолимо сокращалось, и тут красное платье внезапно нырнуло в притормозившее такси. Кайсаров чертыхнулся и начал озираться по сторонам в поисках машины. В ту же секунду он увидел своего водителя, который выскочил на тротуар и раздосадованно всплеснул руками:

– Ёлки-палки… Андрей Павлович!

– Вадик, не медли! – крикнул Кайсаров, бросаясь к нему и побуждая быстрее садиться за руль. – Мы должны догнать вон ту синюю тачку.

– Да мы догоним, догоним, – пообещал Вадик, однако тронулся с места плавно и неторопливо. Хотя Кайсарову, находящемуся в ажитации, хотелось, чтобы визжали покрышки и машина мчалась, как звездолет «Энтерпрайз», глотая не километры, а парсеки.

– Что случилось-то, Андрей Павлович? – спросил Вадик, который именно в Беловетровске вдруг стал неуемно любопытным. – У нас что, погоня?

– Настоящая, – подтвердил Кайсаров и вдруг рассмеялся: – Впервые в жизни гоняюсь за женщиной. Оказывается, это страшно весело.

Ему действительно было весело. Внутри него, словно в домне, ревел огонь. У Кайсарова пылали щеки, а мысли в голове играли в салочки, и он не мог сосредоточиться ни на одной, хотя честно пытался. По совершенно идиотскому стечению обстоятельств синему такси удалось от них оторваться, и оно прибыло к месту назначения с опережением в пару минут. Но Кайсаров был в ударе, поэтому совершил классный рывок и ворвался в гостиницу, следуя за Марьяной по пятам. Поняв, что за ней гонятся, та по дороге принялась сдирать с себя куртку, потеряв драгоценные секунды.

Он догнал ее, когда она уже открыла свою дверь, приветливо мигнувшую зеленым огоньком. После короткой борьбы, запыхавшиеся, разгоряченные, они каким-то удивительным образом снова принялись целоваться и в конце концов просто провалились в темноту номера, едва удержавшись на ногах.

* * *

Повар гостиничного ресторана лежал на рабочем месте, между плитой и разделочным столом, в позе воина, павшего на поле брани, – на спине, раскинув руки и приоткрыв рот. Впрочем, из его груди не торчало копье, она мерно вздымалась, а веселый храп доказывал, что наглец жив.

– Ты уволен! – громко сказал главный менеджер и пнул повара носком ботинка.

– Господи, опять он на холодной плитке валяется, – воскликнула повариха Тамара, относившаяся к пьющему шефу по-матерински.

Персонал, сгрудившийся в проходе, мерно загудел:

– А Мишка-то где? Интересно, он-то до дома добрался?

– Главное, они каши к завтраку сварили. Все чин-чином – и гречневая, и манная, и пшенная, и овсяная..

– Пал прямо на посту. Боец!

– Так. Петя, Коля, берите его за руки за ноги и тащите в подсобку, – скомандовала Тамара. – Уложите на мешки. Петя, возвращайся и вставай к плите. Нам пора открываться.

– Я?! – ужаснулся Петя, сводя лопатки. Глаза у него стали такими же несчастными, как у щенка, посаженного на цепь. – Я ведь только на подхвате. Мне иногда морковку доверяли потереть или помидоры нарезать…

– Что ты умеешь готовить? – не обращая внимания на его испуг, спросила Тамара.

– Яичницу и омлет, – ответил Петя, приободрившись. – Меня мама научила перед поступлением в институт. И еще яйца умею варить в мешочек.

– Хорошо, блюда из яиц на тебе, – постановила Тамара. – Говорила я им, что давно уже пора переходить на «шведский стол», – проворчала она и погрозила кулаком неведомым «им». – Вот, выкусите теперь свою домашнюю кухню.

Удостоверившись, что шеф надежно спрятан в подсобке, Тамара надела рабочую форму, поправила на голове кокетливый накрахмаленный колпачок и выглянула в зал. Постояльцы отеля потихоньку стягивались в просторный ресторанный зал. Мальчишки уже бросились принимать заказы, Тамара же заняла место сошедшего с дистанции босса. Пару раз она уже проделывала этот фокус, и ей все сходило с рук, потому что отель в то время стоял полупустой. Сейчас же, как назло, свободных номеров почти не осталось. Практически все постояльцы с самого утра хотели есть и теперь увлеченно листали меню, как пить дать выбирая самые сложные в приготовлении блюда.

– Вы все делайте свою обычную работу, – объявила Тамара. – А я займусь тестом для блинчиков.

– Столик номер десять – фирменный омлет, – сообщил один из официантов, возникнув в окошке.

– Петя, давай, – приказала Тамара. – Мамина выучка – самая верная. Это тебе не кулинарный техникум.

– Я не знаю, что надо класть в фирменный омлет, – признался Петя, заметавшись по кухне, как петух, которого только что вытряхнули из мешка.

– Готовь как для себя, – посоветовал Коля, нарезавший сервелат ровными кружочками. – На свой вкус и аппетит. Тогда получится то что надо.

Петя с сомнением посмотрел на него, потом вздохнул, тщательно вымыл руки и принялся за дело. Через некоторое время он выложил свое произведение на тарелку, понюхал и с опаской выставил ее на стойку для готовых блюд. Проследил глазами за официантом, который оживленной рысью понес заказ клиенту. Клиентом оказался молодой человек приятной наружности – свежий, как полевой тюльпан, с влажными после душа волосами. Он намазывал джем на ломтик хлеба и явно чувствовал себя замечательно.

Через некоторое время тот же официант снова возник возле окошка. И довольно весело сообщил:

– Кажется, у нас проблемы.

– Что такое? – забеспокоилась Тамара.

– По-моему, с фирменным омлетом что-то не так.

Тамара выглянула в зал и увидела, что молодой человек приятной наружности, заказавший фирменный омлет, сидит со стеклянными глазами, держа вилку и нож на весу, и не шевелится.

– Я же говорил! – плаксивым тоном простонал Петя, обращаясь к Тамаре и складывая руки перед собой. – Я говорил, что у меня не получится.

– Спокойно, – осадил его официант, – орать будешь на стадионе, когда твоей любимой команде гол забьют. Не высовывайтесь, я попытаюсь все утрясти.

* * *

Когда Угольщикову принесли фирменный омлет с помидорами, мелко нашинкованным красным луком и ветчиной, он поспешно вооружился ножом и вилкой, но перед тем, как приступить к дегустации, с плотоядным видом огляделся по сторонам. В тот же миг взгляд его наткнулся на разрумянившуюся Марьяну, устроившуюся за столиком в дальнем уголке зала. Выглядела она слегка обалдевшей и глупо улыбалась. Впрочем, оно и понятно – рядом с ней сидел мужчина и нежно держал ее за ручку. Профиль мужчины показался Угольщикову знакомым. Сердце его сначала легонько встрепенулось, но тут же – на пике узнавания – взмыло ввысь и, задержавшись там на несколько секунд, буквально рухнуло в пятки. Маркетолог тяжело сглотнул набежавшую слюну. Марьяну Туманову держал за ручку не кто иной, как главный редактор «Увлекательной жизни» Андрей Кайсаров.