— Ах, какие прелестные пирожные! Спасибо вам, милая. Я, пожалуй, возьму еще одно. Они же легкие, не очень вредно для печени.

Она откусила пирожное, а я быстро воспользовалась паузой.

— И как поживает наше дорогое руководство? Как дела у господина Лунца?

— Неплохо, неплохо, — закивала Артемида, энергично пережевывая. — Он такой потрясающий человек! Это такая трудоспособность, такая самоотдача! Горит на работе. Сгорает! Всего себя отдает делу. Искусству!

— Да-да, — подхватила я. — Совершенно с вами согласна. Я заметила, что он в последнее время выглядит усталым. Много работы? Какие-то выставки? Опять перевозили в другие музеи важные экспонаты?

— Да что вы? — Артемида сделала большие глаза и даже перестала жевать. — Что вы такое говорите? Помилуй Бог! Господин Лунц в отменной физической форме. Я стала заваривать ему травяной чай, он хорошо влияет на сосуды.

— Может быть, мне просто показалось, — быстро исправилась я.

— Скорей всего, скорей всего, — закивала Артемида. — Вы когда проверяли зрение? При вашей профессии это ведь крайне важно. Попейте таблетки с черникой, мой вам совет. И я бы на вашем месте… — Она зачем-то оглянулась на дверь, потом наклонилась над столом поближе ко мне и с заговорщицким видом сообщила: — Активнее пользовалась бы декоративной косметикой. Вам это вовсе не повредит. Поверьте мне, дорогая. Станете поярче, глядишь — и замуж выйдете. Кстати, как ваша личная жизнь?

Она удобно устроилась в кресле, приготовившись смаковать рассказы о моих кавалерах. Как правило, это становилось поводом к воспоминаниям о ее собственных ухажерах, обивавших ее пороги в молодости, однако почему-то так и не сумевших добиться ее расположения. Но я пришла сюда вовсе не для романтических историй.

— Я просто слышала, что господин Лунц собирался отправить куда-то за границу несколько наших основных экспонатов. Несколько картин. Это ведь такое нервное дело…

— Вы опять что-то напутали, — покачала головой Артемида. — У нас никто никуда пока не едет. Висят себе все как миленькие.

— А к нам в последнее время ничего не привозили? И вроде бы к господину Лунцу недавно приезжали какие-то международные эксперты? Как он только всё успевает! Часто остается работать по вечерам?

Артемида вдруг отставила свою чашку, тщательно вытерла пальцы салфеткой и взяла меня за руку.

— Агаточка, — сказала она проникновенно. — Я ведь давно за вами наблюдаю. И я догадываюсь, что с вами происходит.

— Да? — искренне удивилась я.

— Да. — Артемида размашисто кивнула, тряхнув высокой прической. — Деточка, мне кажется, что в последнее время вы слишком интересуетесь господином Лунцем. Приходите в не назначенное время, более того, даже не в часы приема. Вы ведь влюблены в него, да?

Я поперхнулась кофе и закашлялась, что было воспринято Артемидой как чистосердечное признание. Она сжала мою руку так сильно, что я ойкнула, и продолжила:

— Я посоветовала бы вам оставить надежду. Ведь господин Лунц женат, и он прекрасный семьянин.

Мне оставалось только кивать и делать жалобные глаза, чтобы она меня отпустила.

— Я ведь давно стала замечать это за вами… — Артемида прищурилась. — …Этот повышенный интерес. Я вас прекрасно понимаю, он такой интересный мужчина и необыкновенный человек, но всё же… Да, он оказывал вам знаки внимания, но только потому, что ценит вас как редкого специалиста. И не более того. Оставьте надежду. Это всё напрасно, уверяю вас. Смиритесь, и вам станет легче.

Мне ничего не оставалось, как попрощаться с Артемидой, поблагодарить ее за ценные советы и постараться не расхохотаться прямо в приемной. Я вышла на улицу, села в машину и поехала в бассейн, где мы договорились встретиться с Мартой.

К началу сеанса я опоздала, быстро переоделась и нашла Марту уже на дорожке в бассейне.

— Я была у Артемиды. Она решила, что я втрескалась в Лунца, — начала было я, но тут же пожалела, что сказала об этом Марте в воде, потому что испугалась, что она утонет от смеха.

— А зачем тебя вообще туда понесло? — спросила она, когда перестала смеяться, отплевываться и кашлять.

— Да хотела узнать хоть что-то про картину. Про копию. Ну, ты поняла. А Артемида решила, что я проявляю нездоровый интерес к ее шефу. Она давно это за мной заметила. Отпираться было бесполезно.

— Артемида сидит в духоте, вот у нее и едет крыша. Весь ее мир — приемная, доспехи, бронзовые дикобразы, и центр Вселенной — господин Лунц. Единственный и неповторимый. Так ты что-нибудь узнала? Кроме как о своей пагубной страсти?

— Да нет конечно.

— Послушай, а может, пока оставить всё это? Претензий к тебе никто не предъявляет, подозрений ни у кого никаких нет, если бы были, то уже бы ползли слухи, ты же знаешь, как это бывает в нашем болотце под названием «мир искусства». В конце концов, у тебя даже есть предположения по поводу подлинника, если вдруг тебе начнут задавать вопросы какие-либо серьезные инстанции.

— Это не предположения. Я знаю, что это подлинник, я же тебе рассказывала.

— Ну хорошо, как скажешь. Но я бы, наверное, оставила эту историю в покое. Не буди лихо. Путь идет как идет. Никто никого не трогает…

— Ничего себе, не трогает! — возмутилась я. — А мои фотографии, а ворона, а сообщения с угрозами?

— Спокойно. Включим рациональный подход. Во-первых, все эти три факта могут быть вовсе не связаны между собой. Ворона упала к тебе в окно от сердечного приступа…

— Как твоя соседка.

— Именно! Ворона — с инфарктом, а фотографии мог испортить кто-то, кто сильно тебе завидует и при этом неплохо разбирается в компьютерах.

— А по смс угрожают вовсе не мне, а райским птицам! То есть надо звонить в общество охраны животных.

— Ну, тут, конечно, не всё понятно. Хотя отправитель этих самых угроз мог вполне ошибиться номером. То, что он псих, ясно как белый день, тут сомнений вообще быть не может. Вот он и ткнул пальцем в телефонную книжку. А может, просто ошибся на одну цифру. Но ты их всё равно не стирай. Пусть будут на всякий случай, а ты пока просто постарайся успокоиться.

— Пока случай не настал… — добавила я.

Мы поплавали, сходили на массаж и в сауну. Марта рассказывала мне про детей и про то, что ей скоро придется расставаться с Амедеем, поскольку она уже почти закончила приводить в порядок его саркофаг. Потом она стала расспрашивать меня про Марка, и у меня сразу поднялось настроение. Но рассказов о наших романтических прогулках и ужинах при свечах ей было явно мало.

— А как он в постели? — поинтересовалась моя любопытная подруга.

Я пожала плечами.

— Что, такой невнятный? — Марта даже остановилась и от удивления закрыла рот ладошкой.

Мы шли по длинному коридору к раздевалкам.