Встал Васак и произнес с тревогой в голосе:

– Великий государь! Ты принес Сирии политическое успокоение и экономическое возрождение, но наступают тревожные времена. Агенты Антиоха XIII на юге Сирии подстрекают местные племена, подогревая настроения недовольных.

– Мамиконян, – обратился царь, – какой гарнизон у Баграта?

Во главе стран, захваченных у Селевкидов, в том числе Сирии, Тигран поставил одного из своих приближенных сановников Баграта, умного и решительного человека, хорошего дипломата и политика, не позволявшего никому разжигать конфликты в стране.

– Там расквартирован восьмитысячный армянский гарнизон плюс двадцать тысяч сирийских войск.

– Этого недостаточно, чтобы отразить наступление Ареты, – сказал Тигран. – Ваши предложения?

Мамиконян сказал:

– У нас хорошая разведка, и мы умеем быстро доставлять информацию во все уголки державы: четко работает почтовая и костровая связь. Будем отслеживать события.

Встал Гнуни:

– Государь, фараон Египта Птолемей XII сумел захватить власть лишь благодаря твоей военной и политической поддержке. Предлагаю просить его вступить в войну с набатеями.

Васак предложил:

– Когда ты, государь, освобождая Сирию, прогнал набатеев, они признали твою верховную власть над этим царством, а теперь нарушают договор. Только ты, великий царь, можешь противостоять Арете, только ты должен возглавить войско и немедленно выдвинуться в поход!

Встал Багунци:

– Государь, Арета постоянно вмешивается в борьбу за власть в Иудее и давно мечтает взять Иерусалим. Иудеи настроены агрессивно против набатейского царя. Это надо использовать.

– С падением Сирии начнется большая война, – вдруг сказал старик астролог Вараздат.

Все с тревогой посмотрели на него, каждый думал о своем.

– В Петре скрыты несметные сокровища! – напомнил мудрец Евсевий. – В скальной Хазне цари набатеев хранят свои богатства.

Высказался Кухбаци:

– Петра – это узел, где сходятся все караванные пути мира. Мы должны контролировать этот узел.

Встал Артавазд:

– Государь, разреши мне с отрядом конницы совершить набег на Петру, чтобы упредить противника!

– Тебе еще будет дана возможность отличиться, – сказал Тигран. – Петра хорошо защищена отвесными скалами. Антигон Циклоп хотел захватить Петру, но потерпел неудачу.

Встал Меружан:

– Государь, дай мне десять тысяч пехотинцев, и я разобью Арету, если он попытается войти в Сирию.

Тигран-младший, молчавший до этого, подал голос:

– Не только набатеи, но и Рим и Парфия стремятся включить Сирию в сферу своего влияния, они считают ее ключом к твоей империи. – Тигран внимательно посмотрел на сына, а тот продолжал: – Если отколется Сирия, отец, тебе не удержать державу единой. Я за войну, немедленно!

– Мой сын очень воинственный, он еще не понял две вещи: война – не игра, поражение – катастрофа. Война – это последнее средство, к которому я прибегаю, чтобы восстановить порядок.

Царь встал, подошел к чаше мира, наполненной до краев водой и установленной на постаменте-колонне.

– Полная чаша вызывает у меня образ достатка моего царства, напоминая, что все блага есть в Армении. Эту бронзовую чашу мой отец называл чашей мира, ее как реликвию передают из поколения в поколение в династии Арташесидов, чтобы, глядя на рисунки сцен кровавых битв, царь помнил о благородной цели – содействовать миру. Я не ищу предлога к насилию, редко выхожу из себя, подавляю свои эмоции и стараюсь быть сдержанным и к сторонникам, и к противникам, но мой меч опустится на головы тех, кто встанет на моем пути.

Парфяне, отняв у Селевкидов Персию и большую часть Месопотамии, хотели вмешаться в дела Сирии, но Тигран II положил этому конец, и внешние границы Парфянского царства стабилизировались. А вот борьба внутри царства не затихала ни на минуту. Часть парфянской знати была настроена проримски, войны не хотела, другая же часть, напротив, стремясь к широким территориальным завоеваниям, призывала к войне с Римом. После периода смуты и двоецарствия компромиссной фигурой для обеих группировок стал царь Фраат III.

– Посланник Рима – мой друг! – говорил царь Фраат. – Одна из первых обязанностей дружбы состоит в том, чтобы предупреждать просьбы друзей. Попробуй халву с цветами, вкус изумительный!

Царь Фраат III принимал тайного посланника римского наместника в своем дворце в столице Нисе. Клодий и царь расположились на мягких диванах, между которыми стоял столик со сластями и фруктами. Клодий уже собрался блеснуть своим красноречием и открыл было рот, как царю доложили, что талисман, защищающий его столицу от всех бедствий, похищен. Бородатый правитель, светловолосый и светлоглазый, с белой лентой на голове, завязанной узлом сзади головы, и в пышной восточной одежде с украшениями из золота и жемчуга, очень рассердился:

– О боги, кто мог украсть реликвию? Стража!

Клодий, который хотел произнести дежурную фразу, и приготовился пустить весь потенциал личного обаяния, закрыл рот и насторожился. Он многому подивился во дворце Фраата: и архитектура, и убранство залов, и скульптура, и манера одеваться – все было причудливой смесью греческого, персидского и скифского.

Фраат находился в состоянии неистовства. Он вскочил с дивана и закричал:

– Кто выходил из дворца?

– Никто не выходил, – докладывал начальник стражи.

– Немедленно поймать вора! Привести сюда Мантикору! – вопил царь.

Потом он жестом пригласил Клодия шествовать за собой.

– Уважаемый посланник, возникла чрезвычайная ситуация. Моя столица, конечно, неприступна, потому что защищена кольцом мощных городских стен, и если кто попытается штурмовать их, на него обрушится огненный дождь из сырой нефти. Но мы верим, что за последние двести лет никто не смог захватить город, так как он находится под защитой волшебного талисмана. И вот он похищен! Невероятно! Он был под охраной Мантикоры.

– Кто такая Мантикора? – спросил Клодий.

– Кошка.

Клодий недоумевал и просто следовал за царем, а тот остановился и разъяснил:

– Мантикора – чудовище с телом красного льва, головой человека и хвостом скорпиона. У него рыжая грива, три ряда зубов и глаза, налитые кровью. Хвост, кстати, заканчивается шипами, яд которых убивает мгновенно. Я назвал Мантикорой свою кошечку.

Они шли по коридору дворца, и в какой-то момент Клодий остался один. Озираясь по сторонам, он пытался найти Фраата, но того нигде не было. Клодий пошел дальше и оказался в обширном внутреннем дворе – в своеобразном световом колодце для прилегающих помещений, что-то вроде римского атриума. Стоя посреди двора в белой тоге, он посмотрел наверх и увидел, что на всех четырех этажах суетились люди, а на верхнем стоял царь Фраат и смотрел вниз. Шум вдруг прекратился, и взгляды людей устремились на Клодия. Тот, не понимая, что происходит, опустил голову и тут увидел «кошечку».