На следующий день Иосиф Виссарионович отправился на рыбалку. Отдых проходил в веселой непринужденной обстановке. Это продлилось недолго…

* * *

Гнев Сталина вызвало сообщение из Москвы. Воспользовавшись отсутствием вождя, Серго Орджоникидзе решил настроить против него политбюро. Поскольку руководители один за другим отправлялись на отдых, за главного остался Лазарь Каганович. Он писал Сталину почти каждый день и неизменно заканчивал одной и той же просьбой: «Пожалуйста, сообщите нам свое решение».

Между партийными руководителями шла непрерывная борьба за деньги и ресурсы. Чем сильнее буксовала коллективизация и ожесточеннее становились репрессии в деревне, чем больше ускорялись темпы индустриализации и увеличивалось количество аварий на заводах, тем сильнее нарастало напряжение в политбюро.

Каждый из вождей старался урвать кусок полакомее для своего комиссариата или ведомства. Премьер Молотов часто ссорился со вспыльчивыми Орджоникидзе, наркомом тяжелой промышленности, и Кагановичем. Каганович боролся на два фронта. Кроме Молотова, он воевал с Кировым, у которого, в свою очередь, были очень напряженные отношения с Ворошиловым. И так далее.

Сталина эти распри вполне устраивали. Он был доволен, что соратники постоянно ссорятся. Поэтому для него, как гром среди ясного неба, прозвучало известие о том, что члены политбюро объединились.

Летом 1933 года на стол Молотова лег рапорт. В нем сообщалось, что на заводе в Запорожье выпускают бракованные детали для комбайнов и это не разгильдяйство, а саботаж. Молотов полностью соглашался со Сталиным в том, что раз политическая система и идеология безупречны, то все промахи должны быть результатом деятельности вредителей.

Молотов приказал генеральному прокурору Акулову арестовать виновных и наказать. Директор запорожского завода пожаловался Орджоникидзе. На рассмотрении дела в Верховном суде правительство представлял заместитель генерального прокурора Андрей Вышинский.

До революции этот юрист работал адвокатом и разделял тогда убеждения меньшевиков. Через несколько лет Вышинский станет одним из главных действующих лиц Большого террора.

Сталина в Москве не было, поэтому Серго отчаянно защищал подчиненных. В конце концов ему удалось убедить политбюро, в том числе и Молотова с Кагановичем, осудить обвинительную речь Вышинского на процессе, который, естественно, требовал сурового наказания для виновных.

29 августа Сталин узнал об интригах Серго Орджоникидзе и тут же отправил в Москву гневную телеграмму. «Считаю позицию, занятую политбюро, неправильной и опасной! – бушевал вождь. – Я нахожу прискорбным, что Молотов и Каганович не смогли побороть бюрократическое давление, которое оказал на них народный комиссариат тяжелой промышленности».

Через два дня Каганович, Андреев, Куйбышев и Микоян официально отменили свое решение. Сталин вновь задумался над тем, что Серго Орджоникидзе обладает опасным авторитетом и может поколебать уверенность даже самых близких и преданных сталинских соратников. О негодовании по поводу поведения наркома вождь сообщил Молотову: «Уверен, что Серго ведет себя как отъявленный хулиган. Как ты мог позволить ему уговорить тебя пойти против линии партии? В чем дело? Каганович сжульничал? И похоже, он не единственный. Я написал Кагановичу и выразил ему изумление и недовольство тем, что в этом деле он оказался в лагере реакционных элементов».

После бунта в Москве прошли две недели, а Сталин все никак не мог успокоиться. 12 сентября он пожаловался Молотову, что Серго проявляет антибольшевистские тенденции и идет против ЦК, защищая «реакционные элементы в партии». Вождь отозвал председателя Совнаркома с отдыха в Крыму. «Ни мне, ни Ворошилову не нравится то, что ты отдыхаешь шесть недель вместо двух», – возмущался Сталин. Потом, правда, он слегка раскаялся и даже решил извиниться в свойственном себе стиле: «Меня немного беспокоит, что я стал причиной твоего раннего возвращения…»

Недовольство другими «изменниками», Кагановичем и Куйбышевым, Сталин выразил следующими словами: «Очевидно, что было опрометчиво оставлять работу в Центре одному Кагановичу. Куйбышев еще более ненадежен, он вообще может уйти в запой». Несчастный Молотов вернулся в Москву.

Сталин легко разбил Серго Орджоникидзе, но ярость нападок на «хулигана» и примкнувших к нему показывает, как серьезно он относился к самому авторитетному и популярному после себя большевику.

То мрачный, то ликующий Серго представлял собой яркий пример властного и энергичного сталинского администратора. Орджоникидзе родился в 1886 году в семье обедневшего грузинского дворянина. В десять лет стал сиротой. Среди партийных руководителей Серго отличался особенно плохим образованием. Он практически не учился в школе, хотя и успел получить профессию фельдшера.

Большевиком Серго стал в семнадцать лет. До 1911 года, когда он познакомился в Париже с Лениным, его арестовывали как минимум четыре раза.

Орджоникидзе был одним из немногих сталинистов, которые пусть и недолго, но побывали в эмиграции.

Он нес личную ответственность за насильственную аннексию и большевизацию в 1921 году Грузии и Азербайджана. Там его называли «сталинским ишаком».

Ленин критиковал Серго за рукоприкладство по отношению к товарищам по партии и пьянки с женщинами легкого поведения, но одновременно защищал его вспыльчивость и манеру громко разговаривать. «Он кричит, потому что глух на одно ухо», – шутил Ильич.

Своей популярностью Серго обязан Гражданской войне, в которой он сражался отважно, как лев. Его стихия – скакать на коне и махать шашкой. Орджоникидзе в свое время обвиняли в том, что он разъезжал на белом коне по захваченному Тифлису.

Он был молодым, сильным и, казалось, родился в вечной длинной шинели и сапогах.

В политбюро Серго Орджоникидзе был самым горячим и вспыльчивым. В начале 1920-х он поссорился с Молотовым из-за книги Зиновьева «Ленинизм» и набросился на него с кулаками. Это происшествие лишний раз показывает, как серьезно большевики относились к идеологии. Тогда спорщиков не без труда разнял Киров. Дочь Серго, Этери, вспоминает, что этот грузин, многим напоминавший вулкан, часто выходил из себя и бил коллег и помощников. Правда, надо отдать ему должное, приступы гнева быстро угасали. «Он был готов отдать жизнь за тех, кого любил, и расстрелять тех, кого ненавидел», – утверждала его жена Зина.

В 1926-м Орджоникидзе возглавил Комиссию партийного контроля, поскольку был самым агрессивным и беспощадным сторонником Сталина в борьбе против оппозиции. Из Комиссии партийного контроля он перешел в комиссариат тяжелой промышленности. Орджоникидзе не разбирался в тонкостях экономики, но был достаточно умен, чтобы привлекать к работе специалистов. Их доверие он завоевывал обаянием и неукротимой энергией. «Вы терроризуете своих товарищей по работе», – жаловался один из его подчиненных на регулярные вспышки гнева. «Серго действительно избил их! – одобрительно писал Сталин Ворошилову в 1928 году. – Оппозиция в панике!»

Серго Орджоникидзе сначала заигрывал с Николаем Бухариным, а потом предал его. Он был активным и убежденным сторонником Великого перелома Сталина. «Всем сердцем и душой он принимал политику партии», – говорил о нем Лазарь Каганович.