— Ты? Меня? Окстись, моя сладкая, это я тебя сюда притащил. Потому что домой отпускать не хочу.

— Ну это же ты куда-то опаздываешь! — пыхчу, отчаянно пытаясь не поддаваться мягким, вкрадчивым ноткам в тоне Тимура. Он-то свое обаяние на сто процентов выкрутил, но кто ж сказал, что это повод ослаблять бдительность?

— Не “я”, а “мы”, — поправляет Тимур все тем же снисходительным тоном, — прости, моя сладкая, инструктор по погружениям ко времени приходит.

— По погружениям? — оторопело повторяю. — По каким погружениям?

— По самым настоящим погружениям, — радостно откликается Тимур, — разве ты не хочешь на рыб в их среде посмотреть?

— Я никогда не…

— У всех бывает первый раз, — увещевает Бурцев, а сам осторожненько, не спеша тащит меня в противоположную от спасительного лобби сторону, — как хорошо, что твой первый раз случится сегодня, не так ли?

— Я плохо плаваю!

— Тут и не обязательно, — не сдается Тимур, почти волоком ведя меня к двери с яркой афишей с дайвером, — для любого новичка имеется инструктор.

— А тебе он не нужен, что ли? — уязвленно интересуюсь, расслышав подтекст, что новичок тут только я.

— Ну, прости, — Бурцев покаянно округляет глаза, — я дайвингом уже пять лет увлекаюсь. Знаешь, сколько рыб перепугала моя рожа?

— Да уж догадываюсь, что они все скинутся тебе на Джона Уика, если что! — ворчу, но упираться почти перестаю. Потому что…

Ну нет у меня адекватных возражений вот этому кипишу! Хотя ножки, конечно, и подкашиваются!

— Как вы рано! — инструктор, худющая как моя черная зависть девица удивленно смотрит на часы. — Я вас через десять минут ждала.

— Ну, мы ужасно не хотели вас задерживать, — бодро лыбится Бурцев, — и немножко ускорились в последних залах. Решили, что осмотреть их изнутри будет интереснее.

— Ну, это вы, конечно, правы, — инструкторша дарит ослепительную улыбку мужчине, а потом косится на меня и даже я вижу недоумение в её глазах. Да-да! Сама в шоке, что этот альфа-медведь никак не отвянет от меня.

Впрочем… Это не мешает мне не выбеситься на нахалку. Серьезно? Так открыто шеймить? Ты бы еще вслух спросила, как такой шикарный мужчина связался с такой коровой как я.

— Тим, ты уверен, что это безопасно? — спрашиваю я, добавляя голосу мурлычащих ноток. В конце концов, некие основы флирта известны даже мне.

— Конечно, моя сладкая. Местный директор — мой давний клиент. Он за свои услуги головой ручается. В конце концов, если мы будем недовольны обслуживанием, кому-то придется искать новое рекламное агентство.

Кажется, Тимур тоже заметил скепсис, мне адресованный. И вот так вот нежно обрисовал инструкторше положение дел. И она, кажется, спохватывается и, преисполнившись праведного трепета, вспоминает про свои рабочие обязанности.

— Значит, мы тут по знакомству? — спрашиваю, уже когда мы оказываемся в инвентарном зале, и инструкторша закапывается куда-то в шкаф, пытаясь найти дайвинг-костюм моего размера.

— Только на погружении, — Тимур безмятежно пожимает плечами, — тут так-то запись на две недели вперед, очень редко бывают окна.

— Дожили, — ворчливо откликаюсь я, — даже к рыбам в наше время приходят по предварительной записи. А чтоб покормить акулу месяц в очереди надо стоять?

— Добровольные пожертвования конечностей для Фонда голодных акул принимаются без всякой записи, — смеется Тимур, и я сама фыркаю, не в силах сдержаться.

Глава 15. В которой героиня все-таки возвращается к заводским настройкам

— И-и-и?

У меня нет даже сил смотреть в лицо сестре. Она слушает меня с таким восторгом в глазах, будто я рассказываю не самую идиотскую историю в моей жизни, а новую книгу Джорджа Мартина вслух читаю.

— Что “и-и-и”? — передразниваю я. Боже, зачем я вообще раскрыла рот? Кто меня вообще заставлял объяснять Маринке, почему я вместо её туфель возвращаю ей новые в три раза дороже.

— Что дальше-то было? — сестрица корчит мне недовольную рожу. — Чем все закончилось? Вы поехали к нему после погружения?

— Нет.

— Вы поехали к тебе после погружения? — в тоне Маришки звучит феерическое осуждение. Ну конечно, после кабриолета-то! Надо было не ко мне в занюханную ипотечную однушку ехать, а в Бурцевский дворец, пентхаус, или что там у него вообще?

— Никуда мы с ним не поехали после погружения, — отрезаю сердито и максимально емко. Чтобы свести к минимуму лишние вопросы и эмоции.

Хотя на это у меня шансов не было. Это же Маринка!

Она даже шипеть умудряется так, что с дальних концов платформы люди оборачиваются.

— Что-о-о?

— Что слышала, — огрызаюсь, заранее зная, что сейчас будет тот еще концерт, — после погружения я из океанариума сбежала. На такси.

— О-о-о!

Маринка хватается за сердце и горестно оседает на ближайшую лавочку. Скорби на её лице столько, будто она только что увидела, как кто-то под поезд подходящий бросился. Кажется, она уже и мою свадьбу с Бурцевым спланировала, и количество детей.

— Он — не мой тип, — произношу и упрямо стискиваю губы, — не мой, и все тут.

— А кто твой тип, Юля? — страдальчески стонет сестра. — Женечка этот твой с пивным пузом? Тевтонцев, любимый сыночек, которого мамочка холила и лелеяла?

— Ну не Бурцев же!

— А чем плох Бурцев? — возмущается Маринка в тон мне. — Шикарный, спортивный, толковый…

— На шикарной тачке, — елейно откликаюсь я, — в этом же счастье.

— Юлечка, — Маринка вздыхает и окидывает меня сочувственным взглядом, — при чем тут тачка! Если мужика от тебя так прет, что он от тебя сутки не отлипает. Сама говоришь, вы с ним трепались, не затыкаясь.

— Я пыталась его послать!

— А он не посылался! — сестра встряхивает волосами. — Он не посылался, болтал без умолку, даже после того, как вы в ресторане потра…

— Потише! — шиплю, в панике оглядываясь. Даром, что Москва — большой город, а Подмосковье — еще больше, когда у тебя есть дача, и ты добираешься до неё на электричке — всегда найдется кто-то условно знакомый, кто с интересом послушает чужой треп, чтобы обратить его в сплетню. А мне еще не хватало, чтобы мамке рассказывали, как низко я пала, до спонтанного секса в общественном месте.

Мать вообще очень скептично смотрела на все эти современные нравы и секс до свадьбы. Постоянно нам рассказывала, что вот папа у неё был один, и после него никого-никогошеньки она к себе не подпускала.

Было бы ради кого честь блюсти — я всегда думала.

Папаша бросил нас троих еще до того, как я в школу пошла.

— Юля, — до Маринки, кажется, доходит, что вокзальный перрон — не самое лучшее место для обсуждения моих эротических похождений, — ты ведь даже не попыталась дать ему шанс.

— Зачем? — приподнимаю бровь скептично.