– Эй, – появившись в дверях, возмутился Нэзу. – Показывали без меня Сокровища? Хороши, ничего не скажешь. Завтрак готов. Идите, всё уже остывает.

Они последовали за ним в трапезную, расположенную в одной из соседних построек. Это была длинная комната с полом, застланным тростниковыми циновками. Все уселись на плотных подушках за длинным низким столом, накрытым к завтраку.

Нэзу поднял крышку дымящегося глиняного горшка и помешал в нём ложкой. Воздух наполнился густым заманчивым ароматом. Он подал Усаги миску с супом.

– Как спалось, Кролик?

– Отлично, – сказала она. – Даже не помню, как добралась до постели. – Она огляделась по сторонам и понизила голос. – А где сейчас леопард?

– Кумо? Охотится, наверно, – сказал Нэзу. – Или ещё спит. Главное, его не видно, и хорошо… без этого котика как-то спокойнее.

– Крысы не любят кошек, – засмеялась Усаги.

– Очень смешно, – буркнул Нэзу. – Ешь, пока не остыло.

Она потянула с ложки горячий бульон. Потом выловила в миске одну из пышных рисовых клецок и быстро отправила в рот. Клёцка была тёплая, сочная и очень сытная. Она потыкала ложкой в остальные и вдруг почувствовала, как соскучилась по дому.

– Что-то не так? – спросил Нэзу. – Много соли?

Усаги покачала головой.

– Ничего, – еле слышно произнесла она. Кусок встал поперёк горла. Как Ума? Не голодает ли? Защищает ли их Тора – или наоборот? Со своим резким характером она может навлечь на них лишние неприятности.

Неслышно войдя в трапезную, Тигрица заняла своё место за другим концом стола. Ину и Сару засуетились, подавая миску с супом, палочки для еды, чашку с чаем, а Нэзу поставил перед ней целое блюдо копчёной рыбы – горячей и пахнущей дымом.

– Вот, попробуйте. Только что из озера.

Рты обугленных рыбьих голов были широко раскрыты, как будто звали на помощь. Усаги совсем расхотелось есть. Она отставила свою миску и встала из-за стола, намереваясь обследовать Святилище. Может быть, удастся поближе рассмотреть оружие в Большом Зале или заглянуть краешком глаза в Дальнозоркое Зеркало.

– Куда это ты так торопишься? – сурово поглядев на неё, спросила Тигрица.

– Хочу немного потренироваться в палочном бое, – быстро ответила Усаги. – Когда вы закончите есть, я смогу показать вам, чему меня научила Сару.

– В этом нет необходимости, – перебила её Воительница. – Если ты хочешь остаться здесь, то должна выполнять свою долю обязанностей, как все остальные.

– Конечно! – Смущённая, Усаги взяла со стола свою грязную миску и палочки.

– А это значит – мыть после еды посуду, приносить воду, проветривать постели, кормить куриц и коз, убирать за Кумо и чистить уборные. Ну и всякая дополнительная уборка по мере необходимости. – Морщинистое лицо Хоранги было непроницаемым.

Усаги осеклась. Сколько же работы!

– А когда закончу, можно я покажу вам…

Зелёные глаза Тигрицы сузились.

– Покажи мне, что можешь хорошо работать. Больше пока ничего не требуется.

– Но я думала… – Усаги закусила губу. Разве Тигрица не сказала тогда, что будет её учить? – Я хотела научиться владеть оружием, как Наследники, и освоить свой древесный Дар. Я могу показать…

– Усаги, давай я покажу тебе наше хозяйство, – предложил Нэзу. – Я очень рассчитываю на твою помощь.

C удручённым видом Усаги собрала со стола грязную посуду и пошла с Нэзу на кухню, где он помог ей сложить всё в раковину.

– Потерпи, – сказал он. – Когда мы только пришли сюда, у нас у всех была куча обязанностей. Потом она начнёт давать тебе уроки. Хоранги – прирождённая Наставница.

Усаги слабо улыбнулась и со вздохом закатала рукава.

– Поскорей бы.

Дни проходили в череде будничных дел, и некоторые задания казались Усаги странными. Встав рано утром, она должна была принести воды из ручья. Носить разрешалось только в глиняных кувшинах без ручек, обхватив их за горлышко. Чтобы наполнить водой каменное корыто за кухней, ей надо было сходить к ручью около дюжины раз. В каждой руке она несла по тяжёлому кувшину. Вода по пути расплёскивалась, и одежда всякий раз становилась мокрой.

Иногда Тигрица просила её найти какую-нибудь мелочь в сосуде с песком или зерном – семь каштанов в мешке риса, например, или пять высохших бобов в ведре проса.

– Может, она из-за старости кладёт всё не туда, куда надо? – спросила Усаги у Ину, запуская по локоть руку в ведро с песком.

– Не думаю, – ответил тот. – Хоранги точна, как Меч Змеи. И задания даёт не одной тебе. Мы вот до сих пор восстанавливаем мост, который она подрубила, чтобы испытать тебя.

Смирившись, Усаги продолжила перебирать этот плотный песок, пока пальцы её не наткнулись на маленький кусочек металла.

– Наконец-то! – воскликнула она, разглядывая стальной наконечник стрелы. Руки у неё болели, пальцы дрожали от напряжения.

– Отлично! – похвалил Ину, взяв наконечник из её руки. – Значит, осталось всего два.

В конце каждого дня, в изнеможении от всех этих изнурительных и бесполезных занятий, она едва добредала до постели и мгновенно засыпала. А Наследники каждый день тренировались в Большом Зале под бдительным оком Тигрицы. До Усаги то и дело долетали её замечания:

– Слишком крепко. Не зажимай локоть.

– Слишком свободно. Напряги запястье.

– Где у тебя центр? Убери голову назад.

– Ты не дышишь.

– Дыши не так глубоко, ровнее.

Иногда Усаги останавливалась у входа в Большой Зал и смотрела, а как только Тигрица оборачивалась, быстро пряталась за дверями. До неё доносились удары деревянных тренировочных мечей, боевые кличи Наследников, скрип циновок, звуки прыжков и падений. Как бы ей хотелось оказаться сейчас с ними, а не заниматься этой дурацкой стиркой.

Однажды осенним вечером Усаги должна была лепить вместе со всеми пельмени к ужину. Но душа у неё была не на месте. Уже несколько недель, как они в Святилище, а она ещё не получила от Тигрицы ни одного урока. Она отпросилась, сказав, что хочет побыть немного на воздухе. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь увидел её в слезах.

Она дошла до крытого соломой навеса, под которым висел бронзовый, размером в человеческий рост Колокол Призыва и деревянный брус-колотушка. Перенести сюда колокол из Облачного Дворца было для Наследников делом не из лёгких. Усаги коснулась пальцами изображений Зодиакальных животных на его поверхности и представила себе, как поколения мидагских королей звонили в него, призывая своих воинов. Если бы она могла так же легко вызвать сюда Уму и Тору. Ей нужно так много сказать им – и о многом спросить. Целых пять лет подряд они были её единственными собеседницами. Не слышать их голосов – это как не слышать своего собственного сердца.