если в семье проблемы, то их не так решать надо, Вика.

— Это ненадолго, всего на несколько недель — стою на своем. Не хочу посвящать её ни в какие подробности, но если ещё что-нибудь спросит — расскажу о разводе. Слышу, как мама громко хмыкает.

— Перестань, мается ерундой! Как ребенок, честное слово. — возмущается мама и смотрит в сторону — Вам детей надо заводить, а не бегать друг от друга. — говорит она и бьет по больному месту. Прекрасно знает, что не получается. Душа на части рвется, когда окружение начинает добивать вопросами о пополнении. Улыбаюсь, отшучиваюсь, а душа огнем горит, когда вспоминаю, что у нас столько попыток было и ничего. Однажды, плохо стало утром, а вечером оказалась на больничной койке. Я даже не знала, что беременна, впрочем, беременность в тот день и закончилась. Как и наши попытки. Больно. Я тяжело вздыхаю.

— Чего ты вздыхаешь? — мама смотрит на меня — Не надо мне говорить о том, что у вас не получается. В нашем-то веке. — сердится она. Зачем я завела этот разговор? — Хочешь, чтобы я снова повторила? — нет, не хочу, но она ведь всё равно будет повторять. — Сделайте ЭКО! — шумно выдыхает она и снова смотрит в окно. Уже пятый или шестой раз за последнее время слышу это от неё. — Ребенок вам нужен, а не развод. — говорит она. Какой ребенок? Мы его завести хотели, когда в любви и взаимопонимании жили, а не для того, чтобы дыры залатать в нашем браке. Сейчас единственный мужчина, от которого я хочу ребёнка — это Алекс, но маме пока об этом знать не обязательно. А вот Алексу всё-таки стоит сказать о том, что я, возможно, никогда не смогу подарить ему наследника. — Вы с ним столько лет Вика. Как ребенок появится, другие заботы у вас будут, времени не останется на то, чтобы придираться друг к другу, да разъезжаться.

— Я не хочу ЭКО, да и детей от Жени не хочу и жить с ним не буду. — говорю я. Надоело.

— Вот это да! — улыбается мама. Я что шучу? — Совсем творческая кукушка поехала? Ты живешь как в сказке! Муж тебя любит, старается для вас, ерундой тебе заниматься позволяет. Поддерживает. — выдает мне мама. — Вон как бегал вокруг тебя в день открытия галереи. А восхищения сколько в глазах было! Не будь идиоткой, Вика. Он против родителей ради тебя пошел, а ты не хочу, не буду?!

Против родителей это спорный вопрос, конечно. Он с ними общается до сих пор. Всё у них хорошо. На ужины ездит, пока я дома одна или в мастерской работаю.

— Достаточно! — говорю я и пытаюсь остановить мамин поток. Не хочу ничего больше слышать. И говорить с ней не хочу о своем браке, о детях и о моей работе. Лучше бы не заводила этот разговор. Ну, с чего я взяла, что она меня поддержит. Никогда ведь такого не было.

Возвращаемся с ней в палату в полной тишине, и за руку она меня больше не держит. Слышу, бубнит что-то себе под нос, хочет что-то мне сказать, но её прерывает телефон. Я рада.

Замечаю на стуле возле кровати свою сумочку и телефон, который принес Женя. Интересно, он проверял мой телефон? Если бы увидел то, что сейчас вижу я, наверное, не пытался бы казаться заботливым мужем. Разнес бы здесь всю палату.

У меня более десяти пропущенных от Алекса, а его сообщения это как бомба. Он даже не думает о том, что Женя может случайно увидеть их и смело пишет о том, что хочет меня сегодня увидеть, крепко обнять и услышать как я снова зову его по имени и прошу не останавливаться. Может быть, он делает это специально?

Сообщения от Алекса становятся более агрессивными, и я понимаю почему. Я весь день не давала о себе знать. В груди начинает давить. Когда я вижу, что последнее сообщение «Какого хрена, Вика???» пришло около получаса назад.

Бросаю взгляд на маму, которая с кем-то говорит по телефону, глаза на мокром месте, на меня ноль внимания и покидаю палату. Выхожу в коридор и набираю Сашу. Готовлюсь к тому, что он не ответить, но слышу его уже после второго гудка.

— Слушаю — гремит его голос. Зол, а как иначе. — Вика, вот что за херня, ты считаешь, я заслужил эти гребаные качели? — слышу, как он затягивается, а потом шумно выдыхает. Снова курит, и я закрываю глаза. Представляю, как он хватает зубами сигарету и вытягивает её из пачки.

— Кирилл попал в аварию — говорю я, опережая его. — Мы до сих пор не знаем, что будет с ним дальше. Это какая-то пытка. Мама ни есть, ни спать не может, Саш.

— Твою мать — ругается Алекс и шумно выдыхает. — В какой вы больнице? — спрашивает он и его голос на этот раз звучит иначе. Не так холодно и резко. — Вика. В какой вы больнице? — повторяет он, потому что я молчу.

— Саш, — я хочу сказать ему, что он не может приехать, потому что я до сих пор не поговорила с мужем и не разобралась в себе, а из-за того, что на нас обрушилось, я не могу собрать себя. Но в итоге называю ему адрес и трясусь от нетерпения, потому что хочу прижаться к нему и вдохнуть родной запах. Алекс сразу же отключается, и я точно знаю, что совсем скоро он будет здесь. Это не правильно, потому что мама будет изводить меня, и это не правильно, потому что я не знаю где сейчас Женя. И он может заявиться сюда в любую минуту и если увидит наше взаимодействие, то сразу все поймет.

Но это единственное чего я хочу прямо сейчас. Хочу, чтобы Алекс был здесь, рядом со мной, мне так плохо, и я хочу, чтобы обнял. Хочу уткнуться ему в шею, оказаться в его сильных руках.

Закрываю глаза и сползаю вниз по стенке. Меня несколько раз окликает проходящая мимо медицинская сестра. Боясь, что мне не хорошо, но я за весь день не чувствовала себя лучше. Улыбаюсь, просто не могу удержаться.

Поднимаюсь, как только замечаю знакомую фигуру в глубине коридора. С трудом удерживаюсь от того, чтобы не перейти на бег и как только Гончаров оказывается напротив, бросаюсь к нему. Крепко обнимаю за шею и прижимаюсь всем телом, утыкаюсь ему в шею и чувствую, как мне становится легче. Тревога уходит, напряжение в теле сходит на нет,